Чтобы понять, почему началась реформа, посмотрим, в каком положении находится российская психиатрия сейчас.

Я проработал в разных сферах психиатрии около 6 лет. В психиатрической больнице, психоневрологическом диспансере, детской и наркологической службе. Также я побывал как координатор проверки соблюдения прав пациентов почти во всех психиатрических больницах одной из областей РФ, изучал ситуацию в других регионах. Ко мне часто обращаются люди с рассказами о проблемах при столкновении с психиатрической системой.

Ситуация в разных регионах отличается. Даже в одном регионе в разных больницах, даже в одной больнице по отделениям ситуация имеет отличия. Но есть достаточно распространенные проблемы, о которых я расскажу.

Больницы часто находятся за городом или на окраинах. Во многих палаты рассчитаны на 10-20 коек. В палатах практически нет мебели: даже тумбочки и табуретки не распространены. Библиотеки крайне скудные. На окнах решетки. Досуга, кроме одного телевизора на все отделение и иногда настольных игр, порой никакого нет. Ежедневные прогулки обычно отсутствуют. Туалеты могут быть без перегородок и даже унитазов. Гаджеты часто изымают повально при поступлении. Пациентам сложно получить помощь в случае соматических заболеваний. Приходится переводить в другие больницы в случае развития или обострения, что не всегда просто. Сроки госпитализации в психиатрии в среднем от месяца. Амбулаторная психиатрическая помощь часто ограничивается выпиской шаблонных рецептов. Психотерапевтическая помощь практически отсутствует. И это далеко не все проблемы. Условия может и не адские, но и назвать их человеческими язык не повернется. И если кто-то думает, что пациентов там это не волнует, потому что они «сумасшедшие», то он ошибается. Их все это очень сильно волнует. И если бы вы пообщались с большинством из них, то вы бы, пожалуй, и не поняли, что у них есть какое-то расстройство.

При этом внушительная часть пациентов находится в стационаре без медицинских показаний. У психиатрических пациентов часто жилищные условия плохие или отсутствуют, пенсия маленькая, соседи обижают. Больница становится местом, где можно в тепле прожить холодную и голодную зиму. Потом – недостаток интернатов. Часто в больнице месяцами и годами бездомные пациенты ждут очереди в психоневрологический интернат. Затем заинтересованность администрации больниц в заполнении отделений. Чтобы оправдать существующее количество коек и финансирование, пациентов, порой, правдами и неправдами удерживают, даже если в этом нет необходимости.

У ряда отечественных психиатров есть мнение, что чем дольше пациент в больнице, тем будет больше пользы. А это весьма сомнительно. Так как хронические психические расстройства требуют качественного амбулаторного ведения, а острые – скорейшего возвращения в общество, чтобы предотвратить социальную дезадаптацию.

От рядовых врачей до профессуры распространены устаревшие взгляды на диагностику и терапию психических расстройств. Их рассматривают узко биологически, игнорируя социальные и психологические факторы развития, как приговор, обрекающий на вечное наблюдение и лечение. Часто диагностируют шизофрению, находя ее там, где по современным критериям может быть невротическое, личностное или аффективное расстройство.

Гипердиагностика шизофрении приводит к необоснованным госпитализациям и чрезмерному использованию нейролептиков. При этом ряд врачей склонны назначать несколько препаратов в больших дозах, что приводит к выраженным побочным действиям и снижению приверженности к лечению. Несколько раз я даже сталкивался с использованием врачами побочного действия лекарств как наказания стационарного пациента за непослушание. Все это накладывается на стигматизацию психиатрических пациентов в обществе: их совершенно необоснованно считают опасными, что заставляет врачей ориентироваться на эти стереотипы. Да и сами врачи эти же стереотипы порой и разделяют. И они же сами, и вся эта система создают неприглядный облик психиатрии и поддерживают стигму.

Пациенты, будучи лишены элементарной помощи в амбулаторных условиях, дезадаптируются социально, чем подкрепляют стереотип о собственной опасности и несостоятельности. Затем сами или по принуждению изолируются в стационаре, где врачи охотно диагностируют расстройства, требующие госпитализации. Дальше пациент, не без помощи врачей, усваивает идею, что он тяжело и неизлечимо болен, окончательно утрачивает социальные связи и становится зависим от стационара. Его жизнь превращается в ежегодные многомесячные туры в больницу, где он, как и дома, деградирует. Глядя на все это, люди редко обращаются к психиатрам, если жизнь совсем не прижмет или не увезут недобровольно. Психиатры в итоге видят только наиболее тяжелых пациентов, укрепляясь в своем мнении, что психические расстройства – приговор, и оправдывают этим устаревшие теории. Круг замкнулся.

К тому же известные и доказанные факты злоупотребления психиатрией в политических целях в советскую и даже постсоветскую эпоху, пока не были осмыслены и подвергнуты последовательному осуждению со стороны нашего психиатрического сообщества. Часть его пытается отвергать эти факты или преуменьшить их распространенность. Российская психиатрия непосредственная преемница той, советской, психиатрии. Чего же от нее ждать?

В этом плане удивляет либеральная оппозиция, которая осуждает советскую карательную психиатрию и нарушения прав человека, но при этом отстаивает закостенелую, устаревшую и способствующую нарушению прав человека систему закрытых психиатрических больниц, выступая против реформы психиатрической помощи.

Оппозиция как будто думает по принципу: все, что сверху – плохо. Но считать, будто от нынешней власти может исходить только вред – очень наивно. Тогда оппозиции надо еще выступить за запрет абортов, «Матильды» и осуждение новоуренгойского школьника. Ведь власть выступила против этих инициатив. У кремля много башен. Иногда интересы власти и общества совпадают. Даже если чиновники и народ далеки друг от друга.

Подводя итог, вся эта система имеет весьма слабое отношение к оказанию помощи. Цель существующей системы – изолировать людей, выпавших из общества, а не вылечить. Да, возможно, она не дает им умереть. Хотя в 90-е были и случаи смерти от голода в больницах. Но полноценно жить эта система точно не дает. Подлатать ее невозможно. Ее нужно в корне менять.

Бессмысленным экономическим бременем ложится на общество многомесячное пребывание частично или полностью трудоспособных людей, которые получают необоснованно большое количество лекарств и теряют свои жизни и здоровье в четырех стенах. Эти же деньги можно потратить на их социальную реабилитацию с большей отдачей. Мы можем частично или полностью вернуть обитателей психиатрических учреждений в общество, благодаря чему они смогут быстрее восстановиться и жить полноценной жизнью.

Вот именно на это и направлена реформа. Современная медицина вообще направлена на максимально раннюю реабилитацию. Тем более это касается психиатрии. В развитых странах в той или иной степени произошла деинституционализация психиатрии. Она заключается в сокращении стационарной помощи при увеличении амбулаторной, сокращении длительности госпитализации, вовлечении пациентов в повседневный труд и жизнь без отрыва от места жительства, улучшении их социальных условий. Акцент смещается на социальную и психологическую помощь. Теперь деинституционализация дошла и до Москвы.

Скептики говорят, что власти просто закроют больницы и пациенты окажутся на улице без помощи. Но в Москве явно такого не происходит. Открываются новые амбулаторные и полустационарные отделения. Я сам работал в одном из них. Могу сказать, что организовано все достаточно хорошо. Пациентов, которые раньше бы лежали в стационаре, несколько раз в неделю посещают врачи, психологи, социальные работники, привозят лекарства и помогают решать бытовые проблемы.

На мой взгляд, есть два недостатка в проведении реформы. Первый. Я согласен с критиками, что правительство недостаточно информирует население о реформе и не спрашивает мнения врачей, пациентов, жителей Москвы. Это и приводит к слухам и спекуляциям. Вторая проблема – в косном мышлении врачей. Их собственные страхи и теоретические воззрения пятидесятилетней давности несовместимы с новыми формами оказания помощи.

Эта реформа не просто одно из очередных улучшений. Это историческое событие. В конце 18 века Пинель снял цепи с психиатрических пациентов, за что его самого посчитали безумным. В 19 веке Конолли убрал смирительные рубашки и вызвал этим массу критики. В 21 веке мы разрушаем стены психиатрических учреждений, разделяющие нас и «душевнобольных».

Осталось разрушить границы в головах. Ведь люди в этих учреждениях – это мы, наши друзья, знакомые, соседи. Я думаю, что психические расстройства – это как война. Нет семьи, которой они не коснулись. Кто- то стыдливо скрывает это, кто-то просто об этом не знает. Но хватит делать вид, что нас все это не касается.

Процесс по делу Михаила Косенко, которого суд приговорил к принудительному лечению, вызвал новую волну обсуждения устройства российских психиатрических учреждений. Правозащитники заявляют о «ренессансе карательной медицины»: выйти из некоторых психиатрических заведений почти невозможно, при этом наблюдательные комиссии проникают туда с большим трудом. Тем не менее, медицинские эксперты призывают не делать далеко идущих выводов. Попытаемся разобраться, как устроены психоневрологические интернаты - самая обширная часть психиатрической системы России.

С любовью и всякой мерзостью

Серая многоэтажка, Северное Бутово. В типовой двухкомнатной квартире, пропахшей рыбным супом, живет бывший слесарь-котельщик местной ТЭЦ Михаил Колесов. Щуплый, с детским лицом, 60-летний Михаил одет в тренировочные брюки и штопаную водолазку; обстановка в его квартире аскетичная: ни телевизора, ни компьютера, из мебели - простой кухонный гарнитур, три кровати, стол, шкаф. Обои в коридоре выцвели, по коридору ходит безымянная черно-белая кошка.

Когда-то в этой же квартире жили его жена Надежда и дочери Аня и Маша. Свою прошлую жизнь Колесов вспоминает со смешанными чувствами: «Жена была слишком заумная, работала в бюро патентной литературы, меня ни во что не ставила, возвышалась надо мной, хотя при знакомстве первом совсем не высокомерная была».

Проблемы с их общими дочерьми, Аней и Машей, начались после школы: «Дочери кое-как учились, кое-как окончили ПТУ. Потом устроились на работу: Аня садовником в теплице на ВДНХ, Маша поваром в кафе, - вспоминает Колесов. - Как-то Маша отошла, извините меня, по нужде, а ей говорят: «А что ж ты посуду не помыла, нам надо было стаканчики вымыть». Раз, и уволили. Потом и Аня с работы ушла, не понравилось ей. Стали они дома без всякого дела жить, нахлебницами. Службу вообще не искали, только музыку целыми днями слушали да с мальчиками гуляли. Жена моя решила, что надо им устроить пенсию по инвалидности».

Главный психиатр Саратовской области Александр Паращенко руководит Областной психиатрической больницей им. Святой Софии 19 лет. «Русская планета» поговорила с ним о состоянии современной психиатрии, а заодно и политике. Выяснилось, что возвращение к традиционным ценностям, стабильному обществу во многих случаях оказывает на коллективное бессознательное более стабилизирующее влияние, чем лекарства и технические приспособления.

– Александр Феодосьевич, некоторые эксперты говорят, что процессы модернизации медицины привели к позитивным изменениям, но везде есть недоработки. Где-то врачей квалифицированных не хватает, где-то с медикаментами проблема никак не решается. Какие проблемы наиболее остры сегодня в вашей клинике и других больницах региона?

– Объяснение у всех одно - денег не хватает. Но есть и другие проблемы. Не хватает часто правильной расстановки даже того, что имеют люди. Не хватает врачей, медсестер, персонала квалифицированного. Вот я - врач, я проработал много лет. Но ведь мне сегодня тяжело себе представить, чтобы вот в этой ситуации я бы стал сегодня врачом. Наверное, стал бы, но это было бы равнозначно подвигу! И это решение молодых сегодня - стать врачом, я так и оцениваю – это равнозначно подвигу!

Сегодня в обществе слишком развиты мотивы быстрого успеха, легкого обогащения. С нормальной профессиональной карьерой врача быстрого успеха просто не бывает. Преодоление соблазнов, постоянная борьба с искушениями - это не просто подвиг. Неопределенность, отсутствие ориентиров, какой выбор правильный - лежат в основе многих неврозов, невротических состояний.

Сегодня, 30 июля 2013 года, в Краснодарском краевом выставочном зале открылась выставка лучших работ участников арт-студии ГБУЗ «Специализированная клиническая психиатрическая больница № 1» министерства здравоохранения Краснодарского края под названием «Свет души».

На сегодняшний день арт-терапия является по отношению к людям с психическими расстройствами актуальным и действенным способом лечения и социальной реабилитации. Психологи утверждают, что творчество и искусство помогают человеку, попавшему в «круг обреченных», освободиться от груза невыносимых забот, не только открыть, но и полюбить этот мир.

Армия США страдает от постоянного растущего числа самоубийств среди солдат и ищет пути решения данной проблемы. Одним из таких путей военные видят разработку специального назального спрея с уникальным составом, избавляющим от суицидальных мыслей. На разработку такого препарата армия собирается выделить $3 млн.

12-17 января 2010 года в выставочном зале Санкт-Петербургского Союза Художников состоится благотворительная выставка-аукцион, на которой будут выставлены работы художников реабилитационных центров психиатрических больниц Санкт-Петербурга.
Целью проекта является привлечение общественного внимания к творчеству художников с психическими расстройствами и помощь в развитии реабилитационных центров в России.

Стенограммма очередного тематического заседания, проведенного Российской психотерапевтической ассоциацией совместно с Бехтеревским психиатрическим обществом: «Психотерапия шизофрении «.

Заседание состоялось 9 декабря 2009 г. в 16.00 в актовом зале клиники неврозов
имени академика И.П. Павлова (по адресу: Большой пр. В.О., 15-ая линия, д. 4-6.)

Программа мероприятия:

1. Открытие.
2. Сообщение: «Психотерапия шизофрении» д.м.н., проф. Курпатов В. И.
3. Доклад: «Аналитико-системная семейная психотерапия в работе с
семьями больных шизофренией» к.м.н. Медведев С. Э.
4. Обсуждение, прения.
6. Разное.

Стр 1 / 1 1

О новых реформах в психиатрии и упразднении понятий нормы и патологии

21 декабря в Общественной палате состоялся Круглый стол «STOPSTIGMA: #ВремяМеняться, время говорить об этом», на котором эксперты обсудили необходимость менять отношение общества к душевнобольным людям.

В мероприятии приняли участие члены Общественной палаты, журналисты, психиатры и люди, страдающие психическими заболеваниями. Круглый стол проходил в рамках «Месяца в поддержку людей с особенностями психического развития» и реализации проекта «СтопСтигма» - #ВремяМеняться», организованного благотворительным фондом «Качество жизни» совместно с Департаментом труда и социальной защиты населения города Москвы.

В ходе мероприятия его участники выразили достаточно единодушное мнение о том, что есть «стигма» и в какую сторону должно меняться общество. Cтигмой, по мнению большинства участников круглого стола, являются понятия психической нормы и патологии. Они, эти понятия, дискриминируют душевнобольных людей и должны быть упразднены.

Стигматизация нарушает права граждан с психическими расстройствами, заявила первый заместитель руководителя Департамента труда и социальной защиты населения города Москвы Ольга Грачева. По ее мнению, для борьбы со стигматизацией «общество должно идти по пути толерантности и разрушать стереотипы ».

«Само деление "Есть мы нормальные, а есть люди с психическим расстройством " - неверно, оно стигматизирующее », - заявила журналист Дарья Варламова, пишущая научно-популярные книги по психиатрии, соавтор книги «С ума сойти», лауреат премии «Просветитель».

Похожую точку зрения выразил президент региональной общественной организации «Клуб психиатров» Аркадий Шмилович. «Норма - это процесс соглашения. Я бы старался не обсуждать людей с психиатрическим опытом », - заявил психиатр. По его мнению, обсуждение психических расстройств в контексте нормы и патологии - это стигматизация душевнобольных.

О том, что необходимо отказываться от психиатрических терминов, заявила сотрудник социолингвистики Института лингвистики РГГУ Ирина Фуфаева.

«Деление норма и не норма - это конструкция, которую надо деконструировать». Психические проявления - это спектр, градиент, считает Фуфаева. «Нет людей с психическим расстройствами, а есть люди с определенными проявлениями », - сообщила она.

Видимо, для пущей убедительности и повышения эмоционального накала эксперты и психиатры пригласили на мероприятие людей с психическими расстройствами. Они выступили с весьма эмоциональными речами. После нескольких выступлений, суть которых сводилась к требованиям отменить стигматизацию, признать наличие психического разнообразия и отменить деление людей на здоровых и больных, в дело вновь вступили эксперты, которые заявили о необходимости срочно менять существующую систему психиатрической помощи. А именно, реформировать институты детских домов-интернатов (ДДИ) и психоневрологических интернатов (ПНИ) и привлекать к работе некоммерческие организации.

Создается впечатление, что шоу с участием людей с психиатрическими диагнозами, устроенное организаторами круглого стола, нужно было лишь для того, чтобы показать, как в отечественной психиатрии все плохо и как ее надо срочно реформировать.

Реформы помогут дестигматизировать психически больных людей, заявил Георгий Костюк, член Комиссии ОП РФ по охране здоровья граждан и развитию здравоохранения, главный врач психиатрической клинической больницы № 1 имени Н. А. Алексеева города Москва. Каким образом реорганизация ПНИ будет способствовать дестигматизации, он не объяснил.

Идеологическая база реформаторов

Идея о том, что нормы и патологии не существуют, а существует некое психическое разнообразие, в свое время очень активно продвигались в науку психиатрию ЛГБТ-идеологами. Правда, касалась эта идея тогда только гомосексуализма. ЛГБТ-сообществу она нужна была, чтобы изъять гомосексуализм из списка психических заболеваний.

Теперь же эта идея пригодилась тем, кто решил полностью переформатировать российскую психиатрию. А прошедший круглый стол явно определил идеологические формы, которые будут сопровождать это переформатирование. Участники призвали СМИ создавать новый образ людей с психическими расстройствами и всячески брать пример с западных медиа, далеко продвинувшихся на этом пути.

Современная западная масскультура создает все более привлекательный образ душевнобольных людей, заявил декан факультета коммуникативного менеджмента Российского государственного социального университета (РГСУ), кандидат психологических наук Игорь Романов. Он рассказал о таком явлении, как позитивная стигматизация. При позитивной стигматизмации «образ человека с психическими проблемами - это образ человека, обладающего некими преимуществами». «В кино тема психиатрии стал популярной. Это сегодня совсем другая подача. Такая, что зрителю хочется быть таким », - заявил Романов.

Под эту позитивную стигматизацию активно подтаскивается теоретическая база. Так, например, все большее распространение в нашей стране получает термин «нейроразнообразие». «Нейроразнообразие - это концепция принятия расстройств аутистического спектра как особого вида мышления и восприятия мира. Активисты этого движения выступают против стигматизации и патологизации аутизма и синдрома Аспергера », - написано на сайте идеологов нейроразнообразия Аspergers.ru.

Борьба за права больных с расстройствами аутистического спектра оказалась большим подспорьем в деле размывания понятий психической нормы и патологии. В кинематографе создан привлекательный образ аутистов, с одной стороны имеющих серьезные коммуникативные дисфункции, а с другой - обладающих особенными талантами и порой даже гениальными способностями (в жизни, правда, такие больные встречаются значительно реже, чем в кино).

Аутисты, считают сторонники нейроразнообразия, не являются душевнобольными людьми. Они просто необычные, нейроотличные, обладающие особым мышлением люди. Определение «нейроотличные» сначала использовалось только по отношению к аутистам. Теперь же идеологи нейроразнообразия все больше употребляют его по отношению к людям с психическими расстройствами в целом.

Нейроотличные люди способны «сформировать свою собственную культуру » и наполнить ее тем, что «считается в обществе странным, с тем, что в обществе не распространено и с тем, что считается в обществе диким», - пишет идеолог нейроразнообразия Айман Экфорд: в статье «Культура и нейроотличия». Обычный же нейротипичный ребенок всего лишь «скопирует культуру своих родителей », пишет Экфорд. Видимо, нам скучным, банальным, «нейротипичным» людям психической нормы создавать собственную культуру не дано.

Идеи, озвученные Экфорд, не раз были воспроизведены на круглом столе. Душевнобольные люди не только ничем не отличаются от здоровых, но они «живут более полноценной жизнью, чем граждане, не имеющие диагнозов », заявила участница мероприятия режиссер-документалист, номинантка международных фестивалей Юлия Герра.

Интересно, задумывалась ли уважаемая Юлия и присутствовавшие на мероприятии психиатры над такими, например, вопросами: среди душевнобольных людей есть индивиды, демонстрирующие малопригодную для создания романтического ореола симптоматику. Есть граждане с тяжелыми формами умственной отсталости, расторможенные, агрессивные. Этих людей тоже нужно признать здоровыми и перестать лечить? Как окружающим нужно будет вести себя с человеком, страдающим бредовым расстройством? Признать его бредовые построения как альтернативный способ восприятия и мышления?

О сути прошедших и грядущих реформ

Примечательно, что только один психиатр, сидящий в зале, возразил на призывы коллег упразднить психическую норму.

«Мы, как врачи, в принципе опираемся на норму. Когда у пациента появляется улучшение, он прежде всего отделяет себя от болезни. Сейчас появляется такой тренд, когда наши коллеги хотят изменить эту позицию. Но если это произойдет, мы все запутаемся и не сможем из этого выбраться. Этим путем идти нельзя. Нам надо знать, что такое норма и что такое болезнь », - заявила своим коллегам детский врач-психиатр, научный сотрудник отдела детской психиатрии ФГБНУ НЦПЗ Татьяна Крылатова.

Несколько молодых людей с психиатрическими диагнозами стали робко возражать, когда услышали очередные настойчивые призывы упразднить понятие нормы и психопатологии. Их можно понять. Люди, которые только что вырвались из тяжелого состояния, цепляются за здоровье, за норму. Те, кто призывают отменить ее, выбивают у этих людей почву из под ног.

Отнимать у них право на здоровье и разрушать систему психиатрической помощи в России реформаторы начали не сегодня. Процесс этот осуществляется постепенно и последовательно, начиная с 90-х годов прошлого столетия. Вот что пишет Татьяна Крылатова о процессе уничтожения детской психиатрии в России в статье «Психическое здоровье - залог процветания страны, вменяемости политики и общества»:

«С 1990-х годов начались процессы разрушения наших наработок и наследия национальных научных школ. В страну хлынул поток миссионеров, волонтеров от псевдонауки, которые поддерживались различными международными организациями и фондами. Девиз этих организаций был - не взаимодействие с российскими научными школами, а поиски проводников своих идей, пусть даже среди профессионалов среднего уровня. Об этом они беззастенчиво говорили нам в лицо. ...К традиционным национальным школам эти структуры, как правило, относились враждебно, так как в их лице видели компетентных экспертов. Они всячески доказывали, что отечественная наука устарела и ничего не стоит...

...Результатом такой массированной атаки явилось разрушение детской профилактической службы. Психолого-медико-педагогические центры со временем были закрыты или переформатированы, а специалистов - медиков, вывели в первую очередь. При этом использовались разные способы, вплоть до шантажа и запугивания. Сразу после «демонтажа» наших отечественных структур на их место выдвинулись всевозможные СО НКО, которые и являлись проводниками зарубежных идей ».

Губительным для отечественной психиатрии стало внедрение института врачей общей практики (ВОП), осуществленное под давлением Всемирного банка. «Само название ВРАЧ ОБЩЕЙ ПРАКТИКИ или семейный врач - подразумевает лечение всей семьи, включая детей. Поэтому очевидно, что подобная реорганизация коснется и детского звена. Созданный "семейный киборг" должен будет учитывать все нюансы детской психиатрии, включая возрастную периодизацию симптомов и синдромов и пр. Учитывая чрезвычайно широкий круг обязанностей и компетенций, которыми должен будет владеть ВОП, можно с уверенностью сказать, что его познания в области психиатрии и, в частности, в области детской психиатрии, даже после прохождения подготовки - будут уступать знаниям врача-психиатра, так что ждать полноценной психиатрической помощи от ВОПов не придется », - пишет Татьяна Крылатова.

По ее мнению, целью нынешнего этапа преобразований стала концентрация психиатрической помощи в руках ВОПов. Кончится все тем, что «лишь небольшая оставшаяся часть профессионалов-психиатров будет обслуживать тяжело больных в немногочисленных стационарах и диспансерах », - уверена Крылатова.

Основное бремя оказания психиатрической помощи ляжет на плечи врачей общей практики, не являющихся психиатрами. Лечить они, по-видимому, будут, исходя из новой парадигмы отсутствия понятий нормы и патологии, и не пациентов, а ярких личностей с особенным мышлением и восприятием.

Для тех же, кому не повезло оказаться ярким, приготовлены альтернативные способы лечения. В законе «РФ № 3185-I «О психиатрической помощи и гарантиях прав граждан при ее оказании», принятом в 1992 году, предусмотрено лечение, назначаемое путем судебного решения, «осуждающего» больного на помещение его в стационар. То есть в законе предусмотрена норма, принуждающая гражданина лечиться в закрытом учреждении. Где же будет лечиться такой гражданин, если основная часть психиатрических служб будет упразднена? Ответ на этот вопрос вряд ли понравится искренним борцам с дискриминацией душевнобольных людей. «В мире развивается тенденция развития психиатрической помощи в тюрьмах, куда будут отправлять неформатных граждан для изоляции и "перевоспитания". К сожалению, логика событий приводит от госпитальной институализации к тюремной », - утверждает Крылатова.

Очень понравились реформаторам от психиатрии слова одной из выступающих на круглом столе барышень с диагнозом. «Нам не нужно ваше милосердие », - заявила она общественности и потребовала отказаться от использования некоторых стигматизирующих терминов, означающих психическую патологию. Не подозревает отвергающая милосердие барышня, что как только под девизом борьбы со стигматизацией и дискриминацией система психиатрической помощи будет уничтожена, людей с психическими расстройствами будут отправлять в тюрьмы и кормить там дешевыми транквилизаторами. Процесс лечения будет проходит легко, просто и без всякого милосердия. Вектор реформирования психиатрической помощи в западных странах направлен в сторону ее архаизации, к возврату к диким и упрощенным методам лечения, к отказу от прогрессивных достижений науки о психических расстройствах, пишет в своей статье Крылатова.

Кстати, размывание понятий нормы и патологии может сработать и в несколько неожиданном для нас ключе. Кто сказал, что размытость критериев болезни не позволит при особенном желании и некоторой изобретательности объявить душевнобольным здорового человека?

Чем же в целом могут обернуться для общества подобные реформы? Логичным завершением инициированных преобразований видится уничтожение психиатрии как науки и как отрасли клинической медицины. Ведь основное занятие психиатрии - это изучение нормы и отклонений от нее, это лечение патологии. Трудно переоценить тот мощный дезорганизующий потенциал, который несут в себе призывы к отказу от определений психического здоровья и патологии, призывы к разрушению общепринятых норм поведения, восприятия и совместного существования индивидов в обществе. Можно ли вообще будет назвать совокупность индивидов, лишенных каких-либо объединяющих их нормативов отношений, обществом?

Жанна Тачмамедова, РВС.

Психиатрия, как и любая другая наука, не стоит на месте. Примерно каждые десять лет происходит пересмотр классификации болезней и методов лечения в психиатрии. Современное лечение предполагает комплекс биологического воздействия и психотерапии вкупе с действиями, направленными на социально-трудовую реабилитацию.

Новые методы лечения в психиатрии предполагают правильно установленный диагноз, степень состояния больного, учёт особенностей личностных характеристик пациента. Обычно при тяжёлом состоянии больного подвергают медикаментозному лечению, а на стадии восстановления и выходе из психоза предпочитают психотерапевтические методы воздействия. Состояние больного, острота болезни и её тяжесть определяют способ введения медикаментов. Обычно они назначаются для приёма внутрь в виде таблеток, драже, инъекций, капель. Иногда для быстроты действия применяют внутривенный способ. Все медикаментозные препараты подвергаются тщательному анализу на предмет побочных действий и противопоказаний.

Медикаментозное лечение проводится как амбулаторно, так и стационарно, в зависимости от состояния больного и его желания. При ярко выраженных патологиях назначается стационарное лечение, которое, по мере выздоровления заменяется на амбулаторное. Амбулаторное применительно для восстановления стабилизации состояния или ремиссии. Биологическая терапия подразумевает воздействие на биологические процессы пациента, которые являются причиной психических патологий.

Методы лечения в психиатрии не ограничиваются лечением с помощью медикаментозных препаратов. Существует такое направление психотерапии, как психофармакология. До недавнего времени набор лекарств из этого ряда был весьма скуден: кофеин, опиум, валерьяна, женьшень, соли брома. В середине двадцатого века был открыт аминизин, который ознаменовал новую эпоху в психофармакологии. Новые методы появились, благодаря открытию транквилизаторов, ноотропов, антидепрессантов. В наше время продолжаются поиски новых веществ, которые имели бы лучшее действие с наименьшими побочными действиями. Психотропные препараты делятся на несколько групп. Нейролептики применяют для устранения расстройства восприятия и являются основным средством при лечении психозов. Могут приниматься орально и внутримышечно. В амбулаториях используют нейролептики продолжительного срока действия. При приёме большими дозами могут возникать побочные эффекты, проявляющиеся в виде тремора рук, скованности движений, судорог в отдельных мышцах. Эти эффекты могут быть вызваны применением модитена-депо, смапа и др. А эглонил и лепонекс не вызывают вышеописанных действий. При проявлении побочных эффектов назначаются корректоры.

К транквилизаторам относятся седуксен, феназепам, элениум, тазенам и др. Это препараты, применяемые для успокоения больного, снимают эмоциональную напряжённость и чрезмерную тревогу. Вызывают сонливость. Каждый транквилизатор обладает своим собственным преимуществом. Одни успокаивают, другие расслабляют, третьи усыпляют. Эти особенности учитываются врачом при назначении. Ввиду широкого спектра действия транквилизаторы применяются не только при психических болезнях, но и при других болезнях соматического характера.

Антидепрессанты призваны улучшить депрессивное настроение, устранить заторможенность действий. Антидепрессанты бывают двух видов: стимулирующего и седативного действия. К стимулирующим относятся такие препараты, как мелипрамин, нуредал, применяются в случаях, когда вместе со сниженным настроением у пациента замедлена речевая и двигательная активность. А седативные (триптизол, амитриптилин) используют при наличии тревоги. Побочными эффектами при приёме антидепрессантов являются запоры, сухость во рту, учащённое сердцебиение, слюнотечение, снижение давления. Но они не опасны для здоровья пациента, и устранить их может помочь лечащий врач. Антидепрессантами лечатся различного вида депрессии.

Ноотропы (препараты метаболического действия) состоят из различных по химической структуре и способу воздействия препаратов, но производят они одинаковый эффект. Ноотропы применяют для повышения умственной работоспособности, улучшения памяти и внимания. Ноотропы используются для многих психических расстройств, для снятия похмельного синдрома у больных, страдающих алкоголизмом, при нарушениях функции мозгового кровообращения. Побочных действий не наблюдается.

Стабилизаторы настроения (или соли лития) нормализуют скачкообразное настроение. Принимаются больными маниакальнодепрессивным психозом и периодической шизофренией для профилактики маниакальных и депрессивных приступов. У пациентов периодически берут кровь на анализ для контроля содержания соли в сыворотке. Побочные действия возникают при передозировке или соматических заболеваниях.

Новое в психиатрии - инсулино-шоковая терапия и ЭСТ. Инсулино-шоковая терапия применяется в виде неспецифического стрессорного влияния на организм пациента, целью которого является повышение его защитных сил, то есть организм начинает в результате шока адаптироваться, что приводит к его самостоятельной борьбе с болезнью. Больному ежедневно вводят нарастающую дозу инсулина до начала симптома снижения сахара в крови и коматозного состояния, из которого выводят путём инъекций глюкозы. Курс лечения обычно составляет 20-30 ком. Подобные методы в психиатрии можно применять, если пациент молод и физически здоров. Им лечат некоторые формы шизофрении.

Метод электросудорожной терапии заключается в том, что у больного воздействием электрического тока вызываются судорожные припадки. ЭСТ применяют в случаях психотических депрессий и шизофрении. Механизм воздействия тока до конца не изучен, но его связывают с воздействием на подкорковые мозговые центры и обменные процессы в центральной нервной системе.

Новые лечения обязательно подразумевают применение психотерапии. Психотерапия предполагает воздействие врача на психику больного словом. Сложность заключается в том, что врачу надо добиться не только расположения пациента, но и «проникнуть» в душу больного.

Существует несколько видов психотерапий:

· рациональная (врач аргументированно разъясняет что-то путём диалога),

· суггустивная (внушение каких-то мыслей, например, неприязнь к алкоголю),

· внушение в состоянии бодрствования, гипноз,

· самовнушение,

· коллективная или групповая психотерапия,

· семейная, поведенческая.

Все описанные методы лечения широко используются в современной психиатрии. Тем не менее, учёные не прекращают искать новые, более совершенные методы избавления от психических патологий. Новые методы лечения всегда согласовываются с пациентом или с его родственниками, если болезнь исключает дееспособность больного.

Эксперимент был проведен психологом по имени Дэвид Розенхан. Он доказал, что выявить психическое заболевание наверняка вообще не представляется возможным.

8 людей - три психолога, педиатр, психиатр, художник, домохозяйка и сам Розенхан - обратились в психиатрические больницы с жалобами на слуховые галлюцинации. Естественно, таких проблем у них не было. Все эти люди договорились притвориться больными, а затем сказать докторам, что с ними все нормально.

И вот тут начались странности. Доктора не поверили словам «больных» о том, что они чувствуют себя хорошо, хотя те и вели себя вполне адекватно. Персонал больниц продолжал заставлять их принимать таблетки и выпустил участников эксперимента на свободу только после проведенного насильно курса лечения.

После этого уже другая группа участников исследования посетила еще 12 психиатрических клиник с теми же жалобами - слуховые галлюцинации. Они обращались как в прославленные частные клиники, так и в обычные местные больницы.

И что же вы думаете? Все участники этого эксперимента опять-таки были признаны больными!

После того как у 7-ми участников исследования диагностировали шизофрению, а у одного из них депрессивный психоз, все они были госпитализированы.

Как только их привозили в клиники, «больные» начинали вести себя нормально и убеждать персонал, что они больше не слышат голоса. Однако потребовалось в среднем 19 дней, чтобы убедить докторов, что они больше не больны. Один из участников вообще провел в больнице 52 дня.

Все участники эксперимента были выписаны с занесением в их медицинские карты диагноза «шизофрения в ремиссии».

Таким образом, на этих людей повесили ярлык, что они психически больны. Из-за результатов этого исследования в мире психиатрии поднялась буря негодования.

Многие психиатры начали заявлять, что они никогда не попадутся на эту уловку и точно смогут отличить псевдобольных от реальных. Более того, доктора одной из психиатрических клиник связались с Розенханом и попросили его прислать им своих псевдобольных без предупреждения, утверждая, что уж они-то смогут выявить симулянтов в два счета.

Розенхан принял этот вызов. В следующие три месяца администрация этой клиники смогла выявить 19 симулянтов из поступивших к ним 193 пациентов.