Во время Севастопольской обороны 1854-1855 гг. П.С.Нахимов правильно оценил стратегическое значение Севастополя и использовал все имевшиеся у него силы средства для усиления обороны города. Занимая должность командующего эскадрой, а с февраля 1855 года командира Севастопольского порта и военного губернатора, Нахимов фактически с самого начала обороны Севастополя возглавлял героический гарнизон защитников крепости, проявил выдающиеся способности в организации обороны главной базы Черноморского флота с моря и с суши.

Под руководством Нахимова было осуществлено затопление у входа в бухту нескольких деревянных парусных кораблей, что преградило доступ в нее вражескому флоту. Это значительно усилило оборону города с моря. Нахимов руководил строительством оборонительных сооружений и установкой дополнительных береговых батарей, явившихся костяком сухопутной обороны, созданием и подготовкой резервов. Он непосредственно и искусно осуществлял управление войсками при боевых действиях. Оборона Севастополя под руководством Нахимова отличалась высокой активностью. Широко применялись вылазки отрядов солдат и матросов, контрбатарейная и минная борьба. Прицельным огнем с береговых батарей и кораблей наносились чувствительные удары по врагу. Под руководством Нахимова русские матросы и солдаты превратили слабо защищенный до того с суши город в грозную крепость, которая успешно оборонялась 11 месяцев, отбив несколько вражеских штурмов.

П.С. Нахимов пользовался огромным авторитетом и любовью защитников Севастополя, он проявлял в самой сложной обстановке хладнокровие и выдержку, подавал окружающим пример мужества и бесстрашия. Личный пример адмирала воодушевлял всех севастопольцев на героические подвиги в борьбе с врагом. В критические минуты он появлялся в самых опасных местах обороны, епосредственно руководил боем. Во время одного из объездов передовых укреплений 11 июля (28 июня) 1855 года П.С.Нахимов был смертельно ранен пулей в голову на Малаховом кургане.

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 3 марта 1944 года учреждены ордена Нахимова 1-й и 2-й степени и медаль Нахимова. Созданы нахимовские военно-морские училища. Имя Нахимова было присвоено одному из крейсеров советского Военно-Морского Флота. В городе русской славы Севастополе П.С.Нахимову в 1959 году был воздвигнут памятник.

В системе государственных наград РФ сохранен военный орден Нахимова.

Нахимов, Павел Степанович

Адмирал; род. в с. Городке Смоленской губернии Вяземского уезда 23-го июня 1800 года, скончался 30-го июня 1855 г. Отец его, Степан Михайлович - секунд-майор, впоследствии уездный предводитель дворянства, имел 11 человек детей, из которых в детстве скончалось шестеро. Все оставшиеся в живых: Николай, Платон, Иван, Павел и Сергей воспитывались в морском кадетском корпусе и служили во флоте.

Павел Степанович был определен в корпус 3-го мая 1815 г. гардемарином. Во время своего пребывания в корпусе он совершал практические плавания по Балтийскому морю на бригах "Симеон и Анна" и "Феникс". На "Фениксе" под командой одного из лучших морских офицеров того времени Дохтурова Нахимов, в числе немногих лучших учеников, назначенных на бриг по воле Государя, посетил, между прочим, берега Дании и Швеции. Н. окончил курс корпуса в 1818 году шестым по выпуску и тогда же, 9-го февраля, был произведен в мичманы и зачислен на службу во 2-й флотский экипаж.

Конец 1818 и весь 1819 год Н. служил со своим экипажем в Петербурге, в 1820 году плавал по Балтике на тендере "Янус", а в 1821 году был отправлен сухим путем в Архангельск, в команду строившегося там корабля. Из Архангельска он вскоре был вызван обратно в Петербург и назначен на фрегат "Крейсер", предназначавшийся вместе с 20-ти пушечным шлюпом "Ладогой" в кругосветное плавание. Начальником экспедиции и командиром "Крейсера" был капитан 2 ранга Михаил Петрович Лазарев, знаменитый впоследствии адмирал, под руководством которого выработалось столько славных русских моряков. "Крейсер" предназначался для охранения российско-американских колоний, а "Ладога" - для доставления грузов в Камчатку и в названные колонии.

Современники единогласно утверждают, что подобное назначение человеку без протекций в то время, когда кругосветные плавания были чрезвычайно редки, служит неопровержимым доказательством того, что молодой мичман обратил на себя особое внимание. Передается и общий голос его сослуживцев, что Нахимов с первых дней плавания служил 24 часа в сутки, никогда не вызывая упреков за желание выслужиться со стороны товарищей, быстро уверовавших в его призвание и преданность самому делу. 17-го августа 1822 года "Крейсер" вышел из Кронштадта и, посетив порты Копенгагена и Портсмута, бросил 10 декабря якорь на рейде Санта-Круца. Перегрузившись в Рио-де-Жанейро и не надеясь, по позднему времени года, обогнуть мыс Горн, Лазарев счел за лучшее идти в Великий океан вокруг мыса Доброй Надежды и Австралии. 18-го апреля 1823 года вошли на Гобарт-Таунский рейд, где экипажам дан был отдых на берегу и где изготовились к дальнейшему плаванию к о-ву Отаити и далее к Ново-Архангельску. В последнем пункте "Крейсер" сменил наш станционер, шлюп "Аполлон", и поступил в распоряжение главного правителя колоний. Совершив зимою 1823 года плавание в Сан-Франциско для возобновления припасов и оставаясь затем у колоний до половины октября 1824 года, "Крейсер" был сменен прибывшим из России шлюпом "Предприятие", обогнул мыс Горн, несколько задержался в Бразилии и прибыл в Кронштадт 5-го августа 1825 года.

Трехлетнее кругосветное плавание под начальством Лазарева, доставившее Нахимову в 1823 году чин лейтенанта, а по окончании экспедиции орден Св. Владимира 4 ст., выработало из него прекрасного моряка, сблизило его с Лазаревым, оценившим дарования подчиненного и с любовью наставлявшим его для дальнейшей службы во флоте. Сближение это было столь тесным, что всю последующую свою службу Н. находился постоянно под начальством Лазарева до самой кончины адмирала, т. е. до 1851 года.

По окончании кругосветной экспедиции Н. в том же 1825 году получил назначение в Архангельск, откуда в следующем году пошел в Кронштадт на 74-пушечном корабле "Азов" под командой старого своего начальника.

Когда по инициативе Императора Николая за греков, утесняемых турками, вступились европейские государства и Лондонским договором 24-го июня 1827 г. Россия, Англия и Франция обязались действовать совокупно, Турции же была послана коллективная нота с требованием заключить в течение месяца перемирие и с угрозой, в противном случае, силой заставить враждующих прекратить борьбу, - были направлены к берегам Греции три союзные эскадры.

Русская эскадра под флагом контр-адмирала Гейдена соединилась в Средиземном море с эскадрами французской и английской. Нахимов по-прежнему был на "Азове" под командой Лазарева. Соединенный союзный флот 8-го октября подошел ко входу в Наваринскую бухту двумя колоннами: одна состояла из кораблей английских и французских, другая - из русских. Во главе русской колонны шел "Азов" под адмиральским флагом. Встреченный перекрестным огнем береговых батарей, стоявших по обеим сторонам входа в бухту, и батарей острова Сфактерии, прикрывавшего тот же вход, "Азов" не отвечал врагу ни одним выстрелом и продолжал в грозном молчании свой путь до определенного заранее места. Остальные русские корабли следовали этому примеру: в совершенном молчании шли они друг за другом до назначенных точек позиции и, только заняв их, приняли участие в достопамятном бое. Союзники, располагавшие 26-ю судами с 1298 орудиями, сражались против 65 неприятельских судов, вооруженных 2106 пушками, и многочисленных береговых батарей. Несмотря на это неравенство сил, они в четыре часа истребили до 60 разных величин судов турецких и египетских. "Азов", управляемый с примерным хладнокровием искусством и мужеством Лазарева, сражался одновременно против пяти вражеских судов, помогая вместе с тем английскому адмиралу против 80-пушечного турецкого корабля под флагом Мухарем-бея. "Азов" получил 146 надводных и 7 подводных пробоин в корпус судна и вообще был сильно поврежден; но он потопил два большие фрегата и корвет и сжег 80-пушечный корабль и двухдечный фрегат, на котором находился главнокомандующий турецким флотом Тагир-паша. Погром вражеского флота был полный. Щедрые награды Царя были розданы нашим храбрым морякам. Нахимов, особо отличившийся в бою, был произведен в капитан-лейтенанты и награжден орденом Св. Георгия 4 ст. и греческим орденом Спасителя.

Весь 1828 год Н. провел в плавании сначала в Средиземном море, а потом в Архипелаге, а в следующем году был назначен командиром 16-пушечного корвета "Наварин", отнятого у египтян близ Модона и вооруженного новым его командиром в Мальте со всевозможной морской роскошью и щегольством. На корвете этом в мае 1830 г. Нахимов возвратился в составе эскадры Лазарева в Кронштадт и на нем же крейсировал по Балтийскому морю в кампанию 1831 г.

В 1832 г. Н. состоял членом комитета, учрежденного с целью предохранения Кронштадта от появившейся тогда холерной эпидемии, и вскоре получил в командование фрегат "Палладу", заложенный на охтинской верфи. Неутомимо следил он за постройкой этого образцового судна и ввел на нем некоторые, впервые примененные усовершенствования. На новом фрегате Н. уже крейсировал по Балтике в 1833 г. в эскадре адмирала Беллинсгаузена. Во время плавания он самолично проверял правильность хода судна, шедшего в строе эскадры, первый обнаружил в одну из ночей неправильность курса и поднял сигнал: "эскадра идет в опасности!". Суда быстро изменили курс, а старый, поседевший на море адмирал потребовал объяснений. Загремевшие вдали пушечные выстрелы явились ответом на запрос: передовой корабль "Арсис", не рассмотревший сигнала Нахимова, наскочил на камни и едва не затонул. Наградой Нахимову были милостивые слова Государя: "Я тебе обязан сохранением эскадры. Благодарю тебя. Я никогда этого не забуду".

В январе 1834 г. Н. был переведен в Черноморский флот, поступивший тогда в управление вице-адмирала М. П. Лазарева, и назначен командиром 41-го флотского экипажа. 30 августа того же года он был произведен в капитаны 2 ранга, а в 1836 г. получил под команду строившийся корабль "Силистрию". На "Силистрии" же, совершая обычные практические плавания, получил 6-го декабря 1837 г. чин капитана 1 ранга.

Непрерывное многолетнее плавание, различные лишения, связанные с крейсерством в далеких морях и при переходах через океаны, участие в боевых действиях и неусыпные труды подорвали здоровье Н. Презирая всякие удобства жизни, мало обращая внимания на советы докторов, он пренебрегал зачатками болезней, вскоре принявших характер угрожающий. Радикальное лечение сделалось для него прямой необходимостью, и он должен был расстаться на время с родной стихией. По ходатайству начальника главного морского штаба, кн. Меншикова, Нахимов был уволен в октябре 1838 г. с сокращением содержания за границу, где и пробыл 11 месяцев.

Оправившись от недугов, Нахимов вновь вступил в командование "Силистрией", участвовал на ней в 1840 году в перевозке сухопутных войск к черноморским берегам Кавказа для занятия устьев речек Туапсе и Псезуане и содействовал на обратном пути истреблению 2-го сентября контрабандного судна между Анапой и Новороссийском, за что получил Монаршее благоволение. Годы 1841-1845 он провел в обычном крейсерстве по Черному морю и в Севастополе, оказав, между прочим, 30-го августа 1844 г. помощь укреплению Головинскому, осажденному горцами, и вновь удостоился за это Высочайшего благоволения. 13-го сентября 1845 г. Н. был произведен в контр-адмиралы с назначением командиром 1-й бригады 4-й флотской дивизии. Затем до 1852 г. включительно он плавал по Черному морю на "Кагуле", "Силистрии", "Ягудииле" и "Коварне". 30-го марта 1852 г., назначенный командующим 5-й флотской дивизией, он поднял свой флаг на корабле "Двенадцать Апостолов", а 2-го октября того же года был произведен в вице-адмиралы с утверждением в должности. К этому времени вполне установилась военно-морская репутация Н. Умом и волею он был беззаветно предан морскому делу. Убежденный холостяк, человек спартанских привычек, ненавидевший роскошь, он не имел никаких личных интересов, был чужд всякого эгоизма и честолюбия. Простодушный и всегда скромный, Н. избегал показной стороны и на службе, и в общественной жизни. Но все, знавшие адмирала, не могли не понимать, какое величие души, какой сильный характер таил он в себе под своим скромным и простодушным видом.

На берегу Нахимов был старшим товарищем своих подчиненных, был "батьком" матросов, их жен и детей. Помогал словом и делом, а нередко и своими средствами офицерам; вникал во всякие нужды низшей морской братии. В Севастополе на Графской пристани почти ежедневно можно было видеть адмирала, являвшегося в сопровождении адъютанта своего к ожидавшей его толпе просителей - отставных матросов, убогих стариков, женщин, детей. Не за одной помощью материальной обращались эти люди к "матросскому батьку", просили подчас и только одних советов по всяким делам своим, просили третейского суда по ссорам и семейным неурядицам.

На море, на корабле, Нахимов был, однако, требовательным начальником. Строгость его и взыскательность за малейшее упущение или вялость на службе не знала пределов. Самые близкие его береговые приятели и собеседники не имели ни минуты нравственного и физического покоя на море: требования Н. возрастали в степени его привязанности. Его постоянство и настойчивость в этом отношении были истинно поразительны. Но в минуты отдыха от служебных занятий, за обеденным столом в адмиральской каюте Нахимов снова делался добродушным собеседником. Служебные неприятности скоро забывались, и недовольство начальником никогда не было продолжительно. Впрочем, выговоры и замечания Павла Степановича не были тягостными: они всегда носили отпечаток добродушия.

Требовательный к подчиненным, Нахимов еще более был требователен к себе, был первым работником на эскадре, служил примером неутомимости и преданности долгу службы. Плавая на "Силистрии" в составе эскадры, Нахимов потерпел однажды аварию. Во время эволюции флота шедший контргалсом и очень близко к "Силистрии" корабль "Адрианополь" произвел столь неудачный маневр, что столкновение оказалось неизбежным. Быстро оценивший обстановку, Нахимов спокойно отдал команду к удалению людей от наиболее опасного места, а сам остался именно на этом месте, на юте, в который ударил вскоре "Адрианополь", сорвавший с "Силистрии" значительную часть рангоута и огромный катер. Осыпанный обломками, но не изменивший позы, Нахимов только по счастливой случайности остался невредимым, а на упреки офицеров в неосторожности наставительно ответил, что подобные случаи представляются редко и что командиры должны ими пользоваться, дабы судовая команда видела присутствие духа в своем начальнике и проникалась к нему уважением, столь необходимым на случай боевых действий. Близко изучивший технику кораблестроения, вложивший в нее много личного творчества, Н. и как кораблевожатый не имел соперников. Его детища: корвет "Наварин", фрегат "Паллада" и корабль "Силистрия" - были постоянно теми образцами, на которые все указывали и которым все стремились подражать. Всякий моряк, встречаясь в море с "Силистрией" или входя на рейд, где она красовалась, принимал все меры, чтобы показаться в возможно лучшем, безукоризненном виде зоркому командиру "Силистрии", от которого не мог скрыться ни один шаг, ни один малейший недостаток, так же как и лихое управление судном. Его одобрение почиталось за награду, которую каждый черноморский моряк старался заслужить. Все это привело к тому, что Нахимов приобрел репутацию моряка, все мысли и действия которого были направлены постоянно и исключительно на общую пользу, на неутомимое служение родине.

Когда, с началом Крымской войны, в Севастополе было получено 13-го сентября 1853 г. приказание из Петербурга немедленно перевезти в Анакрию 13-ю пехотную дивизию с двумя легкими батареями, всего 16393 человека и 824 лошади, при соответственном количестве войсковых грузов, - тяжелое поручение это было возложено на вице-адмирала Нахимова и выполнено им блестяще. Флот под его командой в составе 12 кораблей, 2 фрегатов, 7 пароходов и 11 транспортов изготовился к плаванию и принял десант в четыре дня, а еще через семь дней, т. е. 24 сентября, войска были высажены на кавказский берег. Дебаркация началась в 7 ч. утра и окончилась в 5 ч. пополудни. Достаточно припомнить, что в 1801 году перевоз такой же силы десанта с Мальты в Египет потребовал более 200 военных и купеческих судов. Распорядитель операций Нахимов "за отлично усердную службу, познания, опытность и неутомимую деятельность", был награжден орденом Св. Владимира 2-й ст.

С кавказского берега наш флот немедленно вернулся в Севастополь, а 11 октября, еще не зная об объявлении войны, Нахимов вышел в море с эскадрой, в состав которой входили: корабли "Императрица Мария", "Чесма", "Ростислав", "Святослав" и "Храбрый", фрегат "Коварна" и пароход "Бессарабия". Эскадра предназначалась для крейсирования в виду анатолийского берега, на путях сообщения Константинополя с восточным берегом Черного моря, и для обеспечения тем наших владений на этом берегу от внезапного нападения. Нахимову была дана инструкция - "отражать, но не атаковать".

1-го ноября к Нахимову прибыл на пароходе "Владимир" начальник штаба Черноморского флота Корнилов и привез манифест о войне. Тотчас же по эскадре был отдан приказ: "Война объявлена; отслужить молебствие и поздравить команду!" Составлен беззамедлительно и другой приказ, обширный и ясно выражавший требования адмирала, из которого приведем следующую замечательно определенную и вместе с тем скромную фразу: "Уведомляю гг. командиров, что в случае встречи с неприятелем, превышающим нас в силах, я атакую его, будучи совершенно уверен, что каждый из нас сделает свое дело".

Прошло еще несколько дней. Погода все ухудшалась; 8-го ноября разразилась буря, какой и черноморцы еще не испытывали. Корабли "Святослав" и "Храбрый", фрегат "Коварна" и пароход "Бессарабия" потерпели столь сильные аварии, что их пришлось отправить для починки в Севастополь. Нахимов остался с тремя кораблями; но, решившись исполнить свой долг во чтобы то ни стало, крейсерства не прекратил.

Тем временем турецкий адмирал Осман-паша также появился в Черном море с эскадрой, состоявшей из семи фрегатов, 3-х корветов, двух пароходов и двух транспортов, всего из четырнадцати военных судов. Буря заставила турецкого адмирала искать убежища. Он укрылся на рейде Синопа. У входа на рейд не замедлил появиться и Нахимов с тремя кораблями, составлявшими всю силу, какая была в то время в его распоряжении. Думая, что русский адмирал заманивает турецкий флот в открытое море, Осман-паша не решался выйти из гавани. 16-го ноября к отряду Нахимова присоединилась эскадра контр-адмирала Новосильского. Она состояла из кораблей "Парижа", "Великого Князя Константина" и "Трех Святителей" и из фрегатов "Кагул" и "Кулевчи". Наш флот располагал артиллерией в 712 орудий, вражеский - в 476. Но турки находились под защитой шести береговых батарей, на которых стояло 26 орудий крупных калибров, в том числе 68 фунтовых пушек, т. е. образцов значительно более сильных, нежели тогдашние образцы судовой артиллерии. 17-го ноября Нахимов собрал к себе всех командиров, и тогда же была составлена подробная диспозиция для боя и отдан приказ по эскадре. Здесь все было предвидено, все предусмотрено, и на деле все начало исполняться как на маневрах. Поучителен вместе с тем конец приказа: "В заключение я выскажу свою мысль, что все предварительные наставления при переменившихся обстоятельствах могут затруднить командира, знающего свое дело, и потому я предоставляю каждому совершенно независимо действовать по усмотрению своему, но непременно исполнить свой долг".

Утром 18-го ноября шел дождь и дул шквалистый OSO ветер, самый неблагоприятный для завладения неприятельскими судами, ибо, разбитые, они могли легко выброситься на берег. В 9 ч. Утра наша эскадра спустила гребные суда, как обыкновенно поступал деревянный флот перед боем, а в 9½ ч. был поднят сигнал приготовиться к атаке. В полдень корабли направились на Синопский рейд. Несмотря на дождь и туман, неприятель скоро заметил атаку. Все суда его и береговые батареи открыли огонь в 12½ ч. "Императрица Мария" под флагом Нахимова была засыпана ядрами и книппелями, большая часть ее рангоута перебита, у грот-мачты осталась только одна нетронутая ванта. Но корабль, имея ветер с кормы, бесстрашно шел вперед, действуя батальным огнем по неприятельским судам, мимо которых проходил, и отдал якорь против турецкого адмиральского фрегата "Ауни-Аллах". Не выдержав и получасового огня, турецкое флагманское судно снялось с якоря и выбросилось на берег. "Императрица Мария" обратила тогда свой огонь исключительно на 44-х пушечный фрегат "Фазли-Аллах" - русский "Рафаил", взятый у нас турками в 1828 году - и заставила его последовать примеру первого судна. Не отставали от своего начальника и прочие командиры наших судов, проявляя одновременно и лихость, и умелость. В особенности блестящи были действия корабля "Париж" под флагом контр-адмирала Новосильского. Любуясь прекрасными и хладнокровными его маневрами, Нахимов в самую жаркую минуту боя приказал было изъявить "Парижу" свою благодарность, но поднять сигнала было не на чем; все фалы "Императрицы Марии" были перебиты. Наша полная победа обозначилась скоро; почти все суда турок выбросились на берег и там горели; прорвался лишь один 20-ти пушечный пароход "Таиф", принесший впоследствии печальную весть в Константинополь.

В 1 ч. 30 м. дня у Синопского рейда показался фрегат "Одесса" под флагом генерал-адъютанта Корнилова, а с ним пароходы "Крым" и "Херсонес". Бой продолжался, но главным образом с береговыми батареями. Турецкие военные суда, выбросившиеся на берег, были в самом бедственном положении; транспортные и купеческие суда затонули от ядер. Вскоре вражеские фрегаты начали взрываться, огонь передался на городские постройки, возник сильный пожар. В пятом часу вечера все было кончено: весь турецкий флот, кроме парохода "Таифа", уничтожен; разрушенные батареи безмолвствовали. До трех тысяч турок было убито; оставшиеся в живых сдались в плен вместе с своим адмиралом, раненым в ногу. Наши потери ограничились 1 офицером и 33 нижними чинами убитыми и 230-ю ранеными.

Ночью пароходы отвели наши корабли от берега во избежание возможности наноса на них горевших остатков судов вражеского флота. Тогда же было приступлено к починке главнейших повреждений, оказавшихся весьма значительными. На одном корабле "Императрица Мария" было 60 пробоин, по счастью надводных. И все эти повреждения под непосредственным руководством самого Нахимова были исправлены в 36 часов настолько, что эскадра оказалась в силах предпринять обратное плавание в глубокую осень через все Черное море. 20-го числа Нахимов направился в путь, а к ночи 22-го ноября победители входили на рейд Севастополя.

Грамотой 28-го ноября Государь Император, "исполняя с истинной радостью постановление статута", пожаловал Нахимову орден Св. Георгия 2-й ст.

Весьма характерным является то обстоятельство, что в подробной своей реляции о Синопском бое Нахимов совершенно забыл о себе.

23-го декабря англо-французский флот общей силой в 89 боевых кораблей, в их числе 54 парохода, вошел в Черное море, обратил Варну в свою морскую базу и стал снаряжать там огромный десант с явной угрозой Крыму выслать в открытое море сильные отряды, которые и не замедлили прекратить движение торговых судов вдоль наших берегов. Русский парусный черноморский флот, значительно уступавший вражескому и по численности, и, в особенности, по качеству, был обречен на пассивную деятельность. 9-го февраля 1854 г. вышел манифест о разрыве с Англией и Францией, 9-го апреля союзники бомбардировали Одессу, а 2-го сентября в Евпатории высадилась союзная армия: 28000 французов, 27000 англичан и 7000 турок с соответственным количеством полевой артиллерии и с 114 осадными орудиями. Тотчас по высадке англичане и французы двинулись к Севастополю.

Севастополь к началу Восточной войны был укреплен довольно сильно с морской стороны. Вход на рейд обстреливался 8-ю батареями. По флоту, подходящему к Севастополю, могли действовать только крайние батареи - Константиновская и № 10; им могла помогать в этом деле только часть орудий прочих батарей. Затем весной 1854 г. выстроили еще три внутренние батареи - Двенадцать Апостолов, Парижскую и Святославскую - и две внешние, на морском побережье к северу от Константиновской. Все эти батареи были вооружены 610 орудиями. Кроме того, для обороны Севастополя на воде, - на рейде, в полной готовности к выходу в море, стояла эскадра Нахимова из 8 кораблей и 6 фрегатов; далее, при входе в южную бухту, эскадра Корнилова из 4 кораблей, 1 фрегата и 4 пароходов, наконец, в глубине рейда - флотилия мелких судов.

С сухопутной стороны Севастополь был почти не обороненным. На северной стороне находилось большое, но старое укрепление, возведенное еще в 1818 г., а на южной только предполагалось построить ряд бастионов и соединительных между ними оборонительных линий. Укрепления сухопутной обороны начинались у Килен-бухты бастионом № 1; им, а затем бастионом № 2, Малаховым курганом (Корниловский бастион) и бастионом № 3 защищалась Корабельная сторона Севастополя; далее бастионами №№ 4-7 оберегалась Городская сторона.

После неудачного для нас сражения 8-го сентября на реке Альме, где союзная 62-тысячная армия была встречена 34 тысячами наших войск, Меншиков отступил к Бахчисараю, поручив временное заведование обороной южной стороны Севастополя Нахимову, а северной - Корнилову. Союзники, подступавшие к Севастополю с севера и осведомившиеся у татар о полной необороненности южной стороны, переменили первоначальный план, обосновались в Камышевой и Балаклавской бухтах и намеревались штурмовать город с юга. Но к этому времени на южной стороне деятельными усилиями Нахимова, Корнилова и Тотлебена, уже была возведена линия укреплений. Неприятель не отважился на атаку открытой силой и приступил к правильной осаде крепости.

Гарнизон южной стороны состоял из 6 резервных батальонов и флотских команд, всего до 5000 человек. Считая невозможным с такими силами отстоять Севастополь, Нахимов после решения Меншикова отвергнуть Корниловский план вступления с неприятелем в морской бой принял меры к затоплению судов своей эскадры, дабы не отдать их врагу и пресечь доступ вражескому флоту на рейд, а 14-го сентября отдал следующий достопамятный приказ: "Неприятель подступает к городу, в котором весьма мало гарнизона. Я по необходимости нахожусь вынужденным затопить суда вверенной мне эскадры, а оставшиеся на них команды с абордажным оружием присоединить к гарнизону. Я уверен в командирах, офицерах и командах, что каждый из них будет драться как герой. Нас соберется до трех тысяч. Сборный пункт на Театральной площади. О чем по эскадре объявляю".

Работы на южной стороне закипели. Нахимов вместе с Корниловым неусыпно заботился о доставлении всех средств флота, порта и других частей морского ведомства Тотлебену, который энергично приступил к усилению оборонительной линии. Привлеченные к работам матросы, одушевленные личным примером своего достойного начальника, отличались, по свидетельству Тотлебена, особой неутомимостью, ловкостью и расторопностью. Для обеспечения сообщения Корабельной стороны с Городской, Н. устроил по своей личной инициативе мост через южную бухту, воспользовавшись для того бригадами, шхунами и плотами.

Наступил памятный день 5-го октября - день первого бомбардирования Севастополя. Тучи ядер и бомб посыпались на бастионы, которые, спешно насыпанные, плохо сопротивлялись неприятельским снарядам. Самый сильный бой разыгрался на Малаховом кургане и на 5 бастионе. На первый направился Корнилов, на второй Нахимов. Переходя от орудия к орудию, Н. сам наводил пушки, давал советы комендорам, следил за полетом снарядов, ободрял сердца защитников крепости. Презирая всякую опасность, он чуть было не погиб в самом начале боя: раненый в голову, раненый на счастье легко, H. старался скрыть это, не желая волновать обожавших его матросов. "Не правда-с!" резко и с неудовольствием ответил он одному из офицеров, громко воскликнувшему: "Вы ранены, Павел Степанович!" Не так снисходительна была судьба к Корнилову, погибшему в тот день на Малаховом кургане.

Бой 5-го октября, веденный союзниками одновременно и с суши, и с моря, закончился весьма незначительными повреждениями береговых батарей, но печальными результатами на стороне сухопутной. Оборонительная линия пострадала в такой мере, что почти не представляла препятствий для штурма. К счастью, неприятель не воспользовался этим, на штурм не отважился. К Севастополю стали подходить подкрепления и оборона получила возможность сделаться длительной и упорной.

Систематически проследить деятельность Н., сопричастную с этой обороной, значило бы написать подробнейшую историю славной защиты родного черноморским морякам города. Приходится ограничиться лишь общей характеристикой его личности, как наиболее видного защитника Севастополя, пересказом особо выдающихся эпизодов из его боевой жизни и сообщением сведений о переменах в его служебном положении.

Для характеристики личности Павла Степановича, как защитника Севастополя, достаточно привести следующие строки, вылившиеся из-под пера его славного боевого товарища Тотлебена, строки, признаваемые автором лишь "слабым очерком того, что был Нахимов для Севастополя".

"Нахимов ежедневно обходил оборонительную линию, презирая все опасности. Своим присутствием и примером он возвышал дух не только в моряках, благоговевших перед ним, но и в сухопутных войсках, также скоро понявших, что такое Нахимов. Всегда заботливый к сохранению жизни людей, адмирал не щадил только себя. Так, например, во время всей осады он один только всегда носил эполеты, делая это для того, чтобы передать презрение к опасности всем своим подчиненным. Никто лучше его не знал духа русского простолюдина-матроса и солдата, не любящих громких слов; потому он никогда не прибегал к красноречию, но действовал на войска примером и строгим требованием от них исполнения служебных обязанностей. Он всегда первым являлся на самые опасные места, где наиболее нужны были присутствие и распорядительность начальника. Боясь опоздать, он даже ложился спать ночью, не раздеваясь, чтобы не терять ни одной минуты на одевание. Что касается административной деятельности адмирала во время обороны, то не было ни одной части, о которой не заботился бы он более всех. Он сам всегда приходил к другим начальникам, хотя бы и к младшим в чине, для того, чтобы узнать, нет ли каких-либо затруднений, и предложить им свое содействие. В случае несогласия между ними он всегда являлся примирителем, стараясь направить всех и каждого единственно на служение общему делу. Раненые офицеры и нижние чины не только находили в нем опору и покровительство, но всегда могли рассчитывать на помощь из его собственного небогатого кармана".

Не подлежит никакому сомнению, что правы те военные писатели, которые единодушно утверждают: "Нахимов был душой обороны Севастополя". Но и помимо нравственного воздействия на гарнизон, Павел Степанович сыграл известную роль также и в организации обороны. В декабре 1854 г. по его настоянию были построены три батареи для обстреливания Артиллерийской бухты, в которую могли прорваться неприятельские суда вследствие повреждения бурями заграждения рейда. В половине февраля следующего года он устроил вторую линию заграждения у входа в Севастополь. В конце июня, допуская по тогдашним обстоятельствам возможность прорыва на рейд неприятельского флота, он усилил оборону входа еще тремя батареями, из коих одна, двухъярусная на 30 орудий, помещенная на мысе между Константиновской и Михайловской батареями и действовавшая как по рейду, так и по французским осадным работам у Херсонеса, была названа Нахимовскою. Его приказ конца февраля, устанавливавший общий порядок службы и деятельности на бастионах, нельзя не отнести к разряду тех замечательнейших документов, которые должны быть переданы потомству в неприкосновенной точности. Вот этот приказ:

"Усилия, употребленные неприятелем против Севастополя 5-го октября и в последующие затем дни, дают основательный повод думать, что, решившись продолжать осаду, враги наши рассчитывают на средства еще более громадные; но теперь шестимесячные труды по укреплению Севастополя приходят к концу, средства обороны нашей почти утроились, и потому - кто из нас, верующих в правосудие Божие, усомнится в торжестве над дерзкими замыслами неприятеля?

Но разрушить их при большой потере с нашей стороны не есть еще полное торжество, а потому-то я считаю долгом напомнить всем начальникам священную обязанность, на них лежащую, именно, предварительно озаботиться, чтобы при открытии огня с неприятельских батарей не было ни одного лишнего человека не только в открытых местах и без дела, но даже прислуга у орудий и число людей для неразлучных с боем работ было ограничено крайней необходимостью. Заботливый офицер, пользуясь обстоятельствами, всегда отыщет средства сделать экономию в людях и тем уменьшить число подвергающихся опасности. Любопытство, свойственное отваге, одушевляющей доблестный гарнизон Севастополя, в особенности не должно быть допускаемо частными начальниками. Пусть каждый будет уверен в результате боя и спокойно останется на указанном ему месте; это в особенности относится к гг. офицерам.

Я надеюсь, что гг. дистанционные и отдельные начальники войск обратят полное внимание на этот предмет и разделят своих офицеров на очереди, приказав свободным находиться под блиндажами и в закрытых местах. При этом прошу внушить им, что жизнь каждого из них принадлежит отечеству, и что не удальство, а только истинная храбрость приносит пользу ему и честь умеющему отличить ее в своих поступках от первого.

Пользуюсь этим случаем, чтобы еще раз повторить запрещение частой стрельбы. Кроме неверности выстрелов, естественного следствия торопливости, трата пороха и снарядов составляет такой важный предмет, что никакая храбрость, никакая заслуга не должны оправдать офицера, допустившего ее. Заботливость об охранении города, вверенного Государем нашей чести, пусть будет ручательством за меткость и хладнокровие наших молодцов-артиллеристов".

Как известно, в начале обороны Севастополя Павел Степанович занимал скромную должность начальника морских команд на южной стороне. В этой должности 11-го января 1855 г. он был награжден орденом Белого Орла, присланным при рескрипте августейшего генерал-адмирала, в котором, между прочим, говорилось: "Мы гордимся вами и вашей славой как украшением нашего флота". 1-го февраля он был назначен помощником начальника севастопольского гарнизона. Назначение это не открыло, однако, новой деятельности почтенному адмиралу, который с самого начала осады постоянно принимал самое близкое и горячее участие во всем, что касалось обороны, не щадя ни сил, ни жизни на пользу общего дела. С 18-го февраля Нахимов временно исправлял должность начальника гарнизона, за отъездом Меншикова и назначением гр. Остен-Сакена командующим полевой армией. 27 марта он был произведен в адмиралы. "Завидная участь - писал по атому поводу Павел Степанович - иметь под своим начальством подчиненных, украшающих начальника своими доблестями, выпала на меня". В ночь на 27-ое мая во время штурмов французов на редуты за Килен-балкой и на Камчатский люнет Павел Степанович подвергся большой опасности: прибывший с вечера на "Камчатку" и лично руководивший отражением штурма адмирал, выделявшийся своими эполетами и мощной фигурой, чуть было не попал в плен. Матросы буквально вырвали его из рук неприятеля.

В этот день, объезжая по обыкновению своему оборонительную линию, Павел Степанович направился в четвертом часу дня на 3-й бастион, а оттуда на Малахов курган. Поднявшись на банкет батареи впереди башни, он начал рассматривать в зрительную трубу неприятельские работы. Стоя совершенно открыто и резко выделяясь от свиты черным цветом своего сюртука и золотыми эполетами, Павел Степанович не замедлил обратиться в цель для французских штуцерников. Напрасно сопровождавшие адмирала офицеры умоляли его сойти с банкета: "Не всякая пуля в лоб-с!" отвечал он. Вот пуля ударила в земляной мешок, лежавший перед Павлом Степановичем. Он и тут остался на месте, спокойно промолвив: "Они целят довольно хорошо!" Почти одновременно с этим вторая пуля ударила Павла Степановича именно в лоб, над левым глазом, и наискось пробила череп. Адмирал упал без чувств на руки сопровождавших его и тотчас же был отнесен на перевязочный пункт Малахова Кургана. Когда ему спрыснули лоб и грудь водой, он очнулся, что-то проговорил, но что именно - разобрать было трудно. Сделавши перевязку, его понесли на простых солдатских носилках в Аполлонову балку, а отсюда повезли в шлюпке на Северную сторону. Всю дорогу он глядел и что-то шептал; в госпитальном бараке вновь лишился чувств. Нечего и говорить о том, что у постели тяжелораненого собрались все врачи гарнизона. На следующий день страдальцу стало как будто лучше. Он шевелился, рукой дотрагивался до повязки на голове. Ему в этом препятствовали. "Эх, Боже мой, что за вздор!" произнес Павел Степанович. То были единственные слова, разобранные окружающими. 30-го июня в 11 ч. 7 м. утра адмирала Нахимова не стало.

Еще при начале обороны Севастополя Нахимов и Корнилов изъявили желание быть погребенными в склепе, где покоился прах М. П. Лазарева, т. е. на Городской стороне, близ библиотеки. Место тогда оставалось в склепе на две могилы. Одну занял Корнилов, другую Нахимов уступил для погребения праха Истомина. Однако друзья-сослуживцы нашли возможность исполнить волю покойного.

Начальник севастопольского гарнизона почтил память Павла Степановича следующим приказом:

"Провидению угодно было испытать нас новой тяжкой потерей: адмирал Нахимов, пораженный неприятельской пулей на Корниловском бастионе, сего числа скончался. Не мы одни будем оплакивать потерю доблестного сослуживца, витязя без страха и упрека; вся Россия вместе с нами прольет слезы искреннего сожаления о кончине героя Синопского.

Моряки черноморского флота! Он был свидетелем всех ваших доблестей; он умел ценить ваше несравненное самоотвержение; он разделял с вами все опасности; руководил вас на пути славы и победы. Преждевременная смерть доблестного адмирала возлагает на нас обязанность дорогой ценой воздать неприятелю за понесенную нами потерю. Каждый воин, стоящий на оборонительной линии Севастополя, жаждет - я несомненно уверен - исполнить этот священный долг; каждый матрос удесятерит усилие для славы русского оружия!".

Из братьев П. С. Нахимова - Платон Степанович (род. в 1790 г., ум. 24-го июля 1850 г. в Москве) оставил морскую службу в чине капитана 2-го ранга, был инспектором студентов московского университета, а затем главным смотрителем Странноприимного в Москве дома гр. Шереметева; Сергей Степанович (род. в 1802 г., ум. 8-го дек. 1875 г.) служил также во флоте до 1855 года, когда, в чине контр-адмирала (с 30-го августа 1855 г.) был назначен помощником директора Морского Корпуса, а с 23-го декабря 1857 г. - директором; в последней должности он находился в течение четырех лет, 1-го января 1864 г. С. С. Нахимов был произведен в вице-адмиралы.

Морской архив - кн. №№ 400 и 412; "Материалы для истории Крымской войны и обороны Севастополя", сборник, издаваемый Комитетом по устройству Севастопольского музея - различные приказы Нахимова, донесения его о Синопском бое, грамоты и рескрипты Нахимову, разные данные для биографий Нахимова из "Морского Сборника" 1855 г. №№ 1, 2, 7, 8, 9, 10 и 11, 1868 г. №№ 2 и 3, из "Русского Инвалида" 1854 г. № 229, 1855 г. №№ 152 и 207, 1868 г. № 32, из "С.-Петербургских Ведомостей" 1854 г. № 44 и 1868 г. № 25, из "Москвитянина" 1855 г. №№ 10 и 11, из "Одесского Вестника" 1855 г. №№ 80, 81, 82 и 83, из "Северной Пчелы" 1855 г. № 160; "Описание обороны Севастополя, составленное под руководством генерал-адъютанта Тотлебена", три тома, С.-Петербург, 1863 г.; Н. Ф. Дубровин, "История Крымской войны и обороны Севастополя", три тома, С.-Петербург, 1900 г.; В. И. Межов, "Русская историч. библиография"; Н. П. Барсуков, "Жизнь и труды Погодина", кн. 14; "Щукинский Сборник", т. IV, стр. 190-193 и мн. др. - О Плат. Степ. Нахимове: "Общий Морской Список", т. VII; "Ведом. Моск. Гор. Полиции", 1850, № 197; "Москвитянин" 1850, № 15; "Рус. Стар.", т. 100; ноябрь. - О Сергее Степ. Нахимове: Морской Архив, книга № 638; A. Кротков, "Морской Кадетский Корпус", СПб., 1901; "Кроншт. Вестн." 1872, № 140; "Иллюстрир. Газ." 1872, № 50.

Г. Тимченко-Рубан.

{Половцов}

Нахимов, Павел Степанович

Знаменитый адмирал (1802-1855). Род. в Вяземском уезде Смоленской губернии; обучался в морском кадетском корпусе; под командой Лазарева совершил в 1821-25 гг. кругосветное плавание; в 1827 г. отличился в Наваринском сражении и с 1834 г. до конца жизни служил в черноморском флоте. Первым и важнейшим подвигом Н., сделавшим имя его популярным, была одержанная им 18 ноября 1853 г., на Синопском рейде, победа над турецкой эскадрой Османа-паши. Возбуждало удивление иностранцев и самое его отплытие от Синопа к Севастополю в такую погоду, когда не решались выйти из гавани лучшие иностранные корабли. В Севастополе Н. хотя и числился командиром флота и порта, но, после потопления флота, защищал, по назначению главнокомандующего, южную часть города, с удивительной энергией руководя обороной и пользуясь величайшим нравственным влиянием на солдат, звавших его "отцом-благодетелем". Смертельно раненый в голову, он умер 30 июня 1855 г.

Ср. "Адмирал П. С. Нахимов" (СПб., 1872); ст. А. Асланбегова в "Морском Сборнике" за 1868 г., № 3 (ст. написана по поводу неблагоприятной для Н. "Записки севастопольца", появившейся в "Русском Архиве" за 1867 г., и служит прекрасным ее опровержением); ст. А. Соколова, "О значении адмирала П. С. Нахимова в Севастопольской обороне" ("Яхта", 1876, № 7); "Записки" Игнатьева в сборнике "Братская помощь"" (СПб., 1874).

В. Р-в.

{Брокгауз}

Нахимов, Павел Степанович

Адмирал, герой Наварина, Синопа и Севастополя. Происходил из стар. дворянской семьи, род. в 1803 г. в сельце Городке, Вяземск. уез. Окончил мор. кадетск. корпус в 1818 г. Молодым офицером совершил продолжит. кругосвет. плавание на фрег. "Крейсер" под ком. М. П. Лазарева, с которым близко сошелся; дальнейшая его деятельность протекала с небол. перерывами под руководством того же Лазарева. Назначенный в Архангельск на вновь построен. корабль "Азов", в 1827 г. Н. отправился в Средизем. море, участвовал в Наваринском сражении, за которое был награжден орденом святого Георгия 4 степени и произв. в кап.-лейт-ты. Пробыв еще неск. мес. на "Азове", Н. 24 лет был назначен командиром взятого в плен египетск. корв. "Наварин", на котором проплавал 1828-1829 гг. в Средиз. море и в 1830 г. вернулся в Кронштадт. В 1832 г. Н. дали в командование строящийся фрег. "Паллада", на котором он и плавал в эскадре адм. Беллинсгаузена, отличившись во время аварии корабля "Арсис", когда он своим сигналом и примером предостерег эскадру от грозившей ей ночью опас-ти. В 1834 г., по особ. ходат-ву Лазарева, бывшего в то время гл. командиром Черном. флота, Н. был назначен командиром 41-го флотск. экипажа с произ-вом в кап. 2 ранга, а через 2 г. - командиром корабля "Силистрия", на котором проплавал до произ-ва в адм-лы (1845). Обладая значит. организаторск. талантом, Н. умел приохотить к мор. делу подчиненных, внушить им энергию и любовь к службе. Его внимание к офицерам и нижн. чинам было неисчерпаемо: как командир корабля и экипажа, он входил в мельчайшие подробности их жизни, помогал им словом и делом; подчиненные, даже нижн. чин., не стесняясь, приходили к Н. за советом. Такое отношение, особенно редкое в период сурового Николаевск. режима, естественно привлекало к Н. сердца подчиненных и сослуживцев; его популярность в Черном. флоте была так велика, что редкий матрос не знал ком-pa "Силистрии". В 1845 г. контр-адмирал Н. был назначен командиром 1-й бригады 4-й фл. дивизии. Совершая ежегодно практич. плавания, в одно из которых оказал помощь Головинскому укреплению против горцев, он в 1853 г. был назначен командующим 5-й дивизией и произведен в вице-адмиралы. Осенью того же года, перевозя десант из 16 393 чел. и 824 лош. из Севастополя в Анакрию, Н., невзирая на бурн. осен. время, продолжал крейсерство. Получив известие о начале воен. действий 1 ноябр. у Анатолийск. берега, он тотчас же объявил об этом по эскадре, состоявшей из пяти 84-пуш. кораблей, сигналом и отдал приказ, заканчивающийся словами; "Уведомляю гг. командиров, что, в случае встречи в неприятелем, превосходящим нас в силах, я атакую его, будучи совершенно уверен, что каждый из нас исполнит свой долг." Продолжая крейсировать, эскадра выдержала жест. шторм, после которого тур. флот был обнаружен в Синопск. бухте, под прикрытием берег. батарей. Установив тесн. блокаду Синопа, Н. стал ожидать возвращения из Севастополя посланных для испр-ния 2 судов; но когда 16 ноябр. пришла эскадра контр-адмирала Новосильского (три 120-пуш. корабля), Н. сейчас же решил атаковать неприятеля. 18 ноябр. эскадра вошла в Синоп. бухту; сражение окончилось полн. поражением турок со взятием в плен начальника эскадры и 2 командиров. Вернувшись в Севастополь, Н. отклонил все ожидавшие его чествования. В рескрипте на его имя Имп. Николая I говорилось: "Истреблением тур. эскадры при Синопе Вы украсили летопись рус. флота нов. победой, которая навсегда останется памятной в мор. истории. Исполняя с истин. радостью постановление статута, жалуем Вас кавалером святого Георгия 2 степени больш. креста." Синопским боем закончилась мор. деятельность Н. Исполняя предписание главнокомандующего, 14 снт. 1854 г. Н. приказал затопить все суда в Севастопол. бухте, а команды их присоединить к гарнизону. Назначенный начальником обороны южн. фронта Севастополя, Н. явился одним из главных руководителей его защиты. Его популярность среди гарнизона росла с кажд. днем. Ежедневно объезжая передов. позиции, постоянно рискуя жизнью, Н. воодушевлял защитников, вызывая у них энтузиазм. Лучшей характеристикой адм-ла является рескрипт 13 янв. 1854 г., полученный им от генерал-адм-ла Вел. Кн. Константина Николаевича по случаю Высоч. пожалованной Н. награды - Белого Орла. В нем говорится: "Я вменяю себе в удовольствие выразить Вам ныне личн. чувства Мои и всего Балт. флота. Мы уважаем Вас за Ваше доблестное сражение; Мы гордимся Вами и Вашей славой, как украшением нашего флота. Мы любим Вас, как почтен. товарища, который сдружился с морем, который в моряках видит друзей своих. История флота скажет о Ваших подвигах детям нашим, но она скажет также, что моряки-современники вполне ценили и понимали Вас." 28 марта, после т. н. "второго усилен. бомбард-ния", Н. был произв. в адм-лы. За "третье усиленное бомбард-ние" 25 мая, блестяще отбитое по всему фронту, Н. получил последнюю предсмерт. награду - аренду. 28 июня с 4 ч утра началась жест. бомбард-ка 3-го бастиона. Напрасно подчиненные старались удержать Н.: он поехал на бастион, чтобы поддержать и воодушевить его защитников, оттуда отправился на бастион Корнилова, по которому неприятелем был открыт сильн. руж. огонь. Невзирая на просьбы приближенных, Н. встал на банкет и в это время был смерт-но ран. руж. пулей в висок. Не приходя в сознание, он скончался через 2 дня. Останки Н. погребены в Севастополе, в соборе святого Владимира.

Знаменитый русский адмирал Нахимов Павел Степанович родился 23 июня 1802 года в селе Городок Смоленской губернии. Это 260 км от Москвы. Умер 30 июня 1855 года в возрасте 53 лет в городе Севастополе. По происхождению дворянин. На воинской службе состоял с 1818 года после окончания Морского кадетского корпуса в Санкт-Петербурге. В 1817 году в качестве гардемарина совершил своё первое морское плавание по Балтийскому морю на бриге "Феникс".

Начало военной морской карьеры

По-настоящему боевым крещением стало кругосветное плавание в 1822-1825 годах на 36-пушечном фрегате "Крейсер" под командованием Михаила Петровича Лазарева (1788-1851). Своей целью экспедиция ставила охрану Русской Америки от американских контрабандистов. Но где Аляска, а где Кронштадт. Поэтому пришлось огибать весь земной шар, чтобы попасть в пункт назначения.

Корабль пересёк Атлантику, обогнул Южную Америку, доплыл до Таити, а уже оттуда взял курс на север. В течение года "Крейсер" охранял русские воды от контрабандистов, а в октябре 1824 года был сменён другим кораблём. В начале августа 1825 года фрегат вернулся в кронштадтский порт. Следует отметить, что плавание проходило в тяжелейших условиях. Оно сопровождалось штормами и ураганами. Всех участников этой экспедиции представили к наградам. Павел Степанович получил звание лейтенант.

Дальнейшая морская служба

Дальнейшая служба молодого офицера проходила под командованием М. П. Лазарева на линейном корабле "Азов". 8 октября 1827 году он принимал участие в морском Наваринском сражении . В этой исторической баталии сошлись 2 флота. С одной стороны выступала объединённая эскадра России, Франции и Англии, а с другой стороны турецко-египетский флот. Сражение происходило в Наваринской бухте на юго-западной оконечности Пелопоннеса. Причиной его стало национально-освободительное движение греческого народа против турецких захватчиков.

Турки потерпели сокрушительное поражение, а командиру батареи Нахимову было присвоено очередное воинское звание капитан-лейтенант. За мужество и героизм молодого офицера наградили орденом Святого Георгия IV степени. В следующем году Павлу Степановичу доверили командовать 3-мачтовым военным кораблём "Наварин". На вооружении он имел 30 орудий малого и среднего калибра.

Во время русско-турецкой войны 1828-1829 годов этот корвет принимал участие в блокировании пролива Дарданеллы. А после окончания военных действий капитан-лейтенанта перевели вместе с кораблём на Балтийский флот. В 1831 году Павел Степанович получил под своё командование самый современный военный корабль - фрегат "Палладу".

Судно построили по личному высочайшему повелению императора Николая I. Это был шедевр военного судостроения тех лет. На корабле было множество конструкторских новинок, а на вооружении состояло 52 орудия. Естественно, командовать им доверили одному из самых достойных офицеров морского флота Российской империи.

В 1834 году Нахимова перевели служить на Черноморский флот. Он стал командиром 84-пушечного линейного корабля "Силистрия". Это была самая настоящая плавучая крепость. Она считалась лучшим военным судном и флагманским кораблём Черноморского флота.

В 1845 году Павлу Степановичу было присвоено воинское звание контр-адмирал. Он возглавил бригаду кораблей. А в 1852 году получил звание вице-адмирал и стал во главе целого флота.

Крымская война

В 1853 году началась Крымская война (1853-1856). В это суровое для России время адмирал Нахимов встал во главе Черноморской эскадры. Своё имя он в очередной раз прославил в Синопском сражении . Произошла эта баталия 18 ноября 1853 года. По сути, она стала первым крупным сражением Крымской войны.

Сражение происходило при сильном дожде и порывистом ветре. Турецкие корабли находились в бухте под защитой береговых батарей. Но это не испугало русских моряков. Сопротивление противника было подавлено мощным орудийным огнём. Он уничтожил турецкие суда и береговые батареи. Спасся только один турецкий фрегат "Таиф". Ему удалось вырваться из-под огня и уйти в открытое море. Все остальные корабли были потоплены. В плен попал командующий турецкой эскадры.

В этой баталии с российской стороны принимали участи 6 линейных кораблей и 5 фрегатов с общим количеством орудии 746. У турок насчитывалось 8 фрегатов и 4 корвета с общим количеством орудий 472. Плюс к этому 6 береговых батарей.

Весть о разгроме врага мгновенно долетела до Севастополя. 22 ноября корабли-победители вошли в севастопольский порт при общем народном ликовании. За победу при Синопе государь наградил Павла Степановича орденом Святого Георгия II степени.

Дальнейший ход военных действий сложился так, что в феврале 1855 года пришлось потопить морские суда. Нахимову была поручена оборона южных районов Севастополя. Он проявил себя как мужественный защитник и руководитель обороны. При этом современники отмечали, что солдаты и матросы относились к адмиралу с огромной теплотой и уважением.

Памятник адмиралу Нахимову в Севастополе

Гибель

28 июня 1855 года Павел Степанович объезжал передовые укрепления на самом важном военном стратегическом участке - Малаховом кургане . Англо-французская артиллерия вела по высоте непрерывный огонь. Один из осколков разорвавшегося снаряда попал в голову командующего. Примечательно то, что его, смертельно раненого, вынес из под обстрела заместитель командира батареи Василий Иванович Колчак (1837-1913) - отец Александра Васильевича Колчака: Верховного правителя России в годы Гражданской войны.

30 июня 1855 года Павел Степанович умер. Похоронили его в городе Севастополе в соборе Святого Равноапостольного князя Владимира. В наши дни это улица Суворова 3. Во время похорон флотоводца на военных французских и английских кораблях были приспущены флаги. Даже противник отдал дань уважения этому мужественному человеку, беззаветно служившему родине.

Образ выдающегося флотоводца и верного сына России навсегда остался в памяти русских людей. Его именем названы корабли, озёра, населённые пункты, улицы городов. В 1943 году постановлением СНК СССР было создано военно-морское Нахимовское училище. Тысячи юношей вышли из его стен и продолжили то дело, которому легендарный адмирал посвятил всю свою жизнь .

Александр Арсентьев

История отечественного военно-морского флота знает много славных традиций, одна из которых - увековечивать память знаменитых флотоводцев прошлого в названии судов, стоящих сегодня на боевом дежурстве. Среди них и военный корабль "Адмирал Нахимов", носящий имя славного русского моряка, овеявшего себя славой во многих сражениях. Остановимся подробнее на жизни этого замечательного человека.

Юные годы будущего флотоводца

Павел Степанович Нахимов - адмирал русского флота и герой обороны Севастополя - родился 5 июля 1802 года в небольшом сельце Городок, расположенном в Смоленской губернии. Он был седьмым из одиннадцати детей отставного секунд-майора Степана Михайловича Нахимова. Кроме него, в многодетной семье подрастали ещё четверо сыновей, также со временем ставших моряками.

Несмотря на то что будущий адмирал Нахимов с раннего детства мечтал о кораблях и дальних плаваньях, при поступлении в Морской кадетский корпус возникли сложности - желающих оказалось слишком много, и из-за нехватки мест ему пришлось ждать два года.

Во время учёбы в этом прославленном Санкт-Петербургском учебном заведении судьба свела его с такими известными впоследствии военными и государственными деятелями, как А. П. Рыкачёв, П. М. Новосельцев, а также создатель знаменитого толкового словаря В. И. Даль. Вместе с ними летом 1817 года он ходил в первое своё плаванье. На бриге «Феникс» команда молодых гардемаринов посетила порты Копенгагена, Стокгольма и Карлскроу.

Первые офицерские погоны

В 1818 году по окончании учёбы Павел Нахимов был произведён в мичманы и направлен служить на фрегат «Крейсер», где его командиром был другой прославленный российский флотоводец М. П. Лазарев, стяжавший впоследствии славу первооткрывателя Антарктиды. Очень скоро они сблизились настолько, что для молодого и ещё неопытного офицера он стал не только начальником, но и близким человеком, во многом заменившим отца.

После кругосветного плаванья на «Крейсере» (1822-1825) мундир Нахимова украсили лейтенантские погоны, а через два года за отличие, проявленное во время Наваринского морского сражения с турецким флотом, он был произведён в капитан-лейтенанты. Это было своего рода боевое крещение, которое с честью прошёл Нахимов. Адмирал Л. П. Гейден - командовавший русской эскадрой, лично наградил его орденом св. Георгия IV степени.

Путь от капитан-лейтенанта до вице-адмирала

В 1828 году двадцатишестилетний офицер впервые поднялся на капитанский мостик. Ему было доверено командовать трофейным турецким корветом «Наварин». В период, начавшийся вскоре русско-турецкой войны, его судно в составе русской эскадры принимало участие в блокаде Дарданелл, а по окончании военных действий вошло в состав Балтийского флота. В течение последующих пяти лет Нахимов командовал фрегатом «Паллада», а затем, получив перевод на Чёрное море, в звании капитана 1-го ранга - линейным кораблём «Силистрия».

Сохранилось много документальных свидетельств, того, как экипаж вверенного ему судна с честью выполнял трудные и ответственные задания командования. За высокий профессионализм, усердие в службе и личную отвагу в 1845 году указом государя Николая I Нахимов был произведен в контр-адмиралы, а через семь лет в вице-адмиралы российского флота. В этом звании он вступил в должность начальника флотской дивизии.

Командир Черноморской эскадры

С началом Крымской войны 1853-1856 гг. основная тяжесть боевых действий легла на эскадру Черноморского флота, которой к тому времени командовал Нахимов. Адмирал в столь трудный период сумел мобилизовать все имевшиеся в его распоряжении резервы для противостояния мощному и прекрасно вооружённому противнику.

Большинством наиболее ответственных операций он руководил лично. Достаточно вспомнить Синопское сражение, в котором 30 ноября 1853 года им были уничтожены основные силы турецкого флота, обнаруженные, несмотря на штормовую погоду, и блокированные в гавани города Синоп. Со столь славной победой Нахимова поздравил лично государь. Прислав Павлу Степановичу Высочайшую грамоту, он назвал в ней разгром турецкой эскадры украшением летописи истории Русского флота.

Во главе осаждённого города

В марте 1855 года, когда вражеские корабли блокировали с моря Севастополь, остро встала необходимость в энергичном и опытном руководителе, способном возглавить его оборону. Таким человеком стал П. С. Нахимов. Адмирал был назначен сразу на две ключевые должности - губернатором города и командиром Севастопольского порта. Это придавало ему широкие полномочия, но и возлагало большую ответственность.

В осуществлении обороны города ему во многом помогал непререкаемый авторитет, которым он пользовался среди солдат и матросов, и благодаря которому оказывал на них величайшее нравственное влияние. Достоверно известно, что среди нижних чинов он звался «отцом-благодетелем».

Бесстрашный командир

Дорожа жизнями подчинённых ему солдат и офицеров, Нахимов тем не менее привык не задумываясь рисковать собственной головой. Нередко он с солдатским ружьём в руках бросался впереди всех в штыковую атаку или демонстративно появлялся над бруствером окопа на виду у противника. Это удальство не всегда сходило с рук. Во время одного из обстрелов города в 1854 году он был тяжело ранен в голову, а несколько месяцев спустя получил контузию.

Но несмотря ни на что, его бесстрашие поднимало дух солдат и офицеров, видевших, что при любых обстоятельствах рядом с ними их адмирал Нахимов. Фото, представленные в статье, сделаны с картин и рисунков, изображающих знаменитого флотоводца в разные периоды его жизни, но на каждом из них его облик дышит неукротимым мужеством и отвагой. Таким он навсегда остался в нашей истории.

Гибель адмирала

Оборона Севастополя стоила жизни огромному числу людей, втянутых волею судьбы в эту кровавую бойню, длившуюся почти одиннадцать месяцев. Среди них был и адмирал Нахимов. Биография этого выдающегося военачальника оборвалась на пике карьеры, в обстановке всеобщей любви и признания заслуг. Его имя с уважением произносили все - от рядового солдата до императора.

Причиной неожиданной и трагической смерти стало ранение в голову, полученное Павлом Степановичем 28 июня 1855 года во время объезда им передовых оборонительных сооружений, возведённых в районе Малахова кургана. В тот день он, как и прежде, демонстративно игнорировал свистевшие вокруг него пули, одна из которых оказалась для него роковой. Доставленный в полевой госпиталь, Нахимов провел два дня в тяжёлых мучениях и ушёл из жизни 30 июня 1955 года. Его прах обрёл вечный покой в склепе севастопольского Владимирского собора.

Память, сохранённая потомками

Отдавая дань памяти знаменитого адмирала, в нашей стране были открыты несколько военно-морских училищ, названных его именем, а также учреждены орден и медаль Нахимова. Во многих городах России воздвигнуты в его честь монументы, наиболее известный из которых высится в Севастополе, в районе Графской пристани. Именем героя названы улицы и проспекты.

Одним из памятников прославленному флотоводцу стал крейсер «Адмирал Нахимов», спущенный на воду в 1986 году. С тех пор он несёт боевую вахту в составе Северного флота России. Его экипажи свято хранят традиции русского флота. Сегодня в их арсенале самое современное оружие, включая пусковые установки ракет, способных нести ядерные боеголовки. Поскольку «Адмирал Нахимов» - атомный крейсер, он имеет возможность находиться в автономном плаванье многие месяцы и выполнять поставленные перед его командой задачи в любой точке Мирового океана.

23 июня исполняется 211 лет со дня рождения адмирала Павла Степановича Нахимова, героя России. Не по званию, по сути. Несомненно, он был героем православной империи, воспитанным в старорусском духе. Вспомним о нём!

В истории русского флота, пожалуй, найдутся флотоводцы с более блистательным и внушительным перечнем побед. Но вот уже полтора века Россия со слезами на глазах почитает Павла Степановича Нахимова - без преувеличений, неустрашимого героя, грудью защитившего Отечество. Вот кто отдал жизнь за други своя… Герой скромный и неустрашимый.

Великий флотоводец, как это часто бывало в России, родился вдали от морей и океанов, в Смоленской губернии, в семье небогатого честного дворянина. Степан Нахимов был офицером, дослужился до чина секунд-майора. Сына он не без треволнений зачислил в Морской кадетский корпус. В этом славном учебном заведении Нахимов (далеко не самый родовитый и состоятельный гардемарин) ярко проявил себя в первые же месяцы учёбы. Старательный, терпеливый, не по годам смышлёный, он быстро получил чин мичмана и назначение на бриг «Феникс», отправлявшийся в плавание по Балтийскому морю - кстати, рядом с Нахимовым тогда постигал азы морской науки и другой воспитанник Корпуса - Владимир Даль. Таков был первый поход пятнадцатилетнего гардемарина - увлекательный, полный трудностей.

Рвение мичмана было заметно каждому. К концу плавания Павел Нахимов окреп, возмужал.

Академик Тарле так сформулировал главную черту нахимовского характера: «Морская служба была для Нахимова не важнейшим делом жизни, каким она была, например, для его учителя Лазарева или для его товарищей Корнилова и Истомина, а единственным делом, иначе говоря: никакой жизни, помимо морской службы, он не знал и знать не хотел и просто отказывался признавать для себя возможность существования не на военном корабле или не в военном порту. За недосугом и за слишком большой поглощенностью морскими интересами он забыл влюбиться, забыл жениться. Он был фанатиком морского дела, по единодушным отзывам очевидцев и наблюдателей». Яркая и точная характеристика! Это был воин, целиком посвятивший себя ратному служению, отдавший военному флоту все силы, без остатка. Увы, фортуна нечасто улыбалась ему: подобно Суворову, Нахимов надолго задержится в нижних чинах. Виной тому, конечно, не только стечение обстоятельств, но и бедность, отсутствие влиятельных знакомых. Только в годы больших войн можно быстро выдвинуться без протекций… Зато русского матроса Нахимов изучил как никто.

Молодой морской офицер с восторгом изучал биографии великих воинов России, славных предшественников. Прислушивался к легендам о них, пересказанных старыми солдатами. Суворов, Кутузов, Ушаков… Адмирал Ушаков - непобедимый русский моряк, чудо-богатырь Чёрного моря. Увы, в годы учёбы Нахимова посмертная слава лучшего русского адмирала несколько померкла. Но моряки помнили флотоводца, не знавшего поражений.

Такого прилежного мичмана флот не видывал - Нахимов всюду стремился быть первым. И вскоре он стал любимцем талантливого флотоводца, будущего адмирала, а в те годы - капитана первого ранга Михаила Петровича Лазарева. Лучшего командира и пожелать нельзя. Университетом Нахимова стало трёхлетнее путешествие на фрегате «Крейсер» под командованием Лазарева. В 1826-м году Лазарев переводит Нахимова на корабль «Азов» - и началось для будущего адмирала испытание огнём и водой…

На «Азове» Нахимов сражался в Наваринском бою 1827-го (не станем путать это сражение с Наваринским боем 1770-го, в котором отличился адмирал Спиридов). Это морское сражение многим знакомо по картине Айвазовского - художник, разумеется, изобразил там и 74-пушечный «Азов», которым командовал Лазарев. Лазаревский корабль сыграл в том сражении решающую роль, а Нахимов показал удивительную для молодого офицера выдержку. Он командовал батареей, вёл огонь прицельно, экономно. За просто так георгиевскими крестами не награждали, особенно на флоте. А Нахимов после того сражения получил Георгия Четвёртого класса.

О событиях того дня писал полковник Е.В. Богданович, всю жизнь собиравший свидетельства о Наваринском сражении: «Азов» находился в сие время между батареями Наваринской крепости и батареями острова Сфактерия, с которых тотчас направлен был перекрестный огонь против адмиральского корабля и, мало-помалу, против прочих кораблей, по мере приближения их ко входу. Невзирая на сей сильный огонь и на огонь с тройной линии судов, составлявших правый фланг турецкого флота, «Азов» продолжал свой путь, не сделав ни одного пушечного выстрела, и стал на якорь на месте, для него назначенном; «Гангут», «Иезекииль», «Александр Невский» и четыре шедшие за ними фрегата совершили таковое же движение и, осыпаемые ядрами, стали в предписываемую им позицию.

Обыкновенный подвиг в духе русского флота тех лет: такие, как Нахимов, и помыслить не могли о поражении, об отступлении, тем более - о капитуляции. К тому времени уже вполне сложился служебный стиль Нахимова, основанный на трудолюбии и умении управлять матросами, которые смотрели на командира с искренним уважением. Русский матрос если уж кого полюбит - то навсегда. Нахимов ненавидел галломанию, как и всяческое преклонение перед Западом и презрение к русскому простонародью. Как патриот, он был убеждён в том, что XIX век должен принадлежать Российской империи - нужно только служить, не щадя живота своего.

Сослуживец будущего адмирала вспоминал: «В Наваринском сражении он получил за храбрость георгиевский крест и чин капитан-лейтенанта. Во время сражения мы все любовались „Азовом“ и его отчетливыми маневрами, когда он подходил к неприятелю на пистолетный выстрел. Вскоре после сражения я видел Нахимова командиром призового корвета „Наварин“, вооруженного им в Мальте со всевозможной морской роскошью и щегольством, на удивление англичан, знатоков морского дела. В глазах наших… он был труженик неутомимый. Я твердо помню общий тогда голос, что Павел Степанович служит 24 часа в сутки. Никогда товарищи не упрекали его в желании выслужиться, а веровали в его призвание и преданность самому делу. Подчиненные его всегда видели, что он работает больше их, а потому исполняли тяжелую работу без ропота и с уверенностью, что следует им или в чем можно сделать облегчение, командиром не будет забыто».

Нахимов участвовал и в русско-турецкой войне 1828 - 29-го, служил безупречно, поражений не знал. А в 1845-м (в не столь уж молодом возрасте) стал контр-адмиралом. Высокий вице-адмиральский чин Нахимов получил пятидесятилетним - только теперь он мог испытать себя в роли командующего в больших морских сражениях. Но главное испытание ожидало флотоводца на суше. Эпическое сражение за Севастополь показало самоотверженное бесстрашие русской армии, обречённой на поражение. Виноваты в этом недальновидные политики, потерявшие союзников… Впрочем, трагическая для России Крымская война 1853 - 56 началась для Нахимова с блистательной морской победы. Синоп! Нахимов командовал эскадрой. Ему удалось запереть турецкий флот в Синопе, а потом, в бою, истребить вражескую эскадру. Вице-адмирал Осман-паша угодил в плен к Нахимову. Прав был император Николай I, назвавший Синопское сражение «украшением летописи Русского флота». Минуя третью степень, Нахимов получил за эту победу Георгия второй степени.

Император, как и многие в России, мечтал об освобождении православных народов от османского владычества. Мечтал и о контроле над Босфором и Дарданеллами. После Синопа казалось, что цель близка.
Но очень скоро пришлось, сдерживая слёзы, топить свой собственный флот, чтобы преградить врагу путь на Севастопольский рейд. Северная бухта так и осталась неприступной, но армия не сумела помешать вражескому десанту занять позиции для атаки Севастополя с суши.

Эта эпопея воспринималась патриотами империи как непоправимая катастрофа. И впрямь: многолетнее служение Священному Союзу оказалось напрасным. Император, по-рыцарски относившийся к союзникам, превратился в изгоя международной политики. В чём причина? Противостояние Запада и России, долгое время проходившее подспудно, проявило себя наяву. Британская империя все силы бросила на ослабление российской экспансии. Европа не могла «прижать» Россию на польском перекрёстке, хотя подавление тамошних восстаний давало более ясный повод к активным действиям, чем борьба России с Османской империей. Дело в том, что свободолюбивые помыслы поляков не поддерживали немцы и австрийцы, а те же англичане и французы не могли перебросить туда армию. А на Чёрном море, как оказалось, враг мог воспользоваться слабыми сторонами Российской империи.

Россия боролась за освобождение православных народов от турецкого ига. Мечтала увидеть Константинополь православной столицей. Перспектива возникновения мощной православной империи (или - блока дружественных монархий), которая нависла бы над Европой, пугало Британию чрезвычайно.

О причинах трагедии можно рассуждать бесконечно. Сказалось техническое отставание России: наши управленцы проспали промышленную революцию. Русские превосходили в военной выучке и англичан, и французов, но нарезное оружие оказалось грозной силой - как и паровые корабли. Рухнули идеи Священного союза, казалось бы, подкреплённые недавними действиями русских в помощь австрийской короне. Английские интересы совпали с османскими, добавим сюда реваншистский дух Наполеона Третьего, который питал к русскому императору ещё и личную ненависть. Но этого мало! Пруссия и Австрия не только не поддержали Россию, но и готовились к расправе над традиционным союзником… Ф.И.Тютчев тогда обращался к Отечеству:
О, в этом испытанье строгом,

В последней, в роковой борьбе,
Не измени же ты себе
И оправдайся перед Богом…

В сентября 1854-го началась высадка многочисленного (более 60 тысяч) английского- франко-турецкого десанта в Евпатории. Вскоре началась бомбардировка Севастополя. Гибнет адмирал Корнилов… К лету 1855-го противник вплотную подошёл к Малахову кургану - казалось, вот-вот они овладеют Севастополем, а то и «загонят московитов вглубь лесов». Но Нахимов твёрдой рукой девять месяцев командовал обороной, в том числе более месяца - в самых отчаянных условиях. И это была не пассивная оборона. Постоянные вылазки наносили значительный урон врагу. Союзники стянули в Крым 175-тысячную армию. Более семидесяти тысяч погибли под Севастополем. Потери русских превысили сто тысяч…

Когда французам удалось закрепиться на восточном склоне Малахова кургана - только решительность Нахимова и мужество солдат и матросов спасло положение. «В штыки!» - скомандовал адмирал, и горстка чудо-богатырей по-суворовски отразили наступление на Малахов курган. Этот кровавый бой произошёл 18 июня 1855 года. За новый подвиг Нахимова - человека небогатого - наградили «арендой», то есть - значительной прибавкой к жалованью.

Планы эвакуации из Севастополя Нахимов резко отрицал. Он поклялся сражаться в Севастополе до последней капли крови - вместе с преданными офицерами и матросами.
Во всех горячих севастопольских делах Нахимов мог опереться на крепкое плечо князя Васильчикова. И князь дал героическому поведению адмирала такую вот оценку:

«Не подлежит сомнению, что Павел Степанович пережить падения Севастополя не желал. Оставшись один из числа сподвижников прежних доблестей флота, он искал смерти и в последнее время стал более, чем когда-либо, выставлять себя на банкетах, на вышках бастионов, привлекая внимание французских и английских стрелков многочисленной своей свитой и блеском эполет…»

К смерти он относился насмешливо, не позволял себе малейшего проявления трусости. И, конечно, демонстрировал это перед воинством. Тут очевиден педагогический расчёт - как и у Суворова. «С предводителем таким воевать везде хотим!», - так говорили и о Суворове, и о Нахимове. Он бросал матросов на огонь, на штыки - а они называли его «отцом-благодетелем». Видели, что и сам адмирал не щадил «живота своего», не берёгся.

«Если кто-либо из моряков, утомленный тревожной жизнью на бастионах, заболев и выбившись из сил, просился хоть на время на отдых, Нахимов осыпал его упреками: ,Как-с! Вы хотите-с уйти с вашего поста? Вы должны умирать здесь, вы часовой-с, вам смены нет-с и не будет! Мы все здесь умрем; помните, что вы черноморский моряк-с и что вы защищаете родной ваш город! Мы неприятелю отдадим одни наши трупы и развалины, нам отсюда уходить нельзя-с! Я уже выбрал себе могилу, моя могила уже готова-с! Я лягу подле моего начальника Михаила Петровича Лазарева, а Корнилов и Истомин уже там лежат: они свой долг исполнили, надо и нам его исполнить!» Когда начальник одного из бастионов при посещении его части адмиралом доложил ему, что англичане заложили батарею, которая будет поражать бастион в тыл, Нахимов отвечал: «Ну, что ж такое! Не беспокойтесь, мы все здесь останемся!» - вот такие воспоминания об адмирале.

Нет, не ищите здесь суицидальных настроений. Это в традициях русского православного воинства: вставать на путь врага и спокойно, с молитвой и с презрением к трусости встречать смерть. Помните знаменитую воинскую песню: «Марш вперед, труба зовет Черные гусары! Марш вперед, смерть нас ждет, Наливайте чары!»? Здесь - готовность исполнить долг даже в отчаянных условиях. Будем различать самоубийство и подвиг.

«Так нужно, друг мой, ведь на все воля Бога! Что бы мы тут ни делали, за что бы ни прятались, чем бы ни укрывались-мы этим показали бы только слабость характера. Чистый душой и благородный человек будет всегда ожидать смерти спокойно и весело, а трус боится смерти, как трус», - говорил Нахимов своему адъютанту в тот летний день. Он побывал на Малаховом кургане, осматривал батареи. А потом, не кланяясь пулям, принялся в подзорную трубу осматривать французские укрепления. Первая пуля пролетела возле локтя. «Они сегодня довольно метко стреляют», - усмехнулся адмирал. Это были его последние слова. Вторая пуля пробила голову, вышла у затылка. Утром 30 июня 1855 года герой Севастополя скончался.

Похороны Нахимова стали настоящей рыцарской тризной. Русские шли за гробом, не боясь обстрелов. Но французская английская картечь умолкла! Даже на вражеских кораблях приспустили флаги. И многие английские морские офицеры в честь героя, поразившего их эпическим бесстрашием, обнажили головы. Конечно, не все незваные гости Крыма вели себя столь благородно. Заняв Севастополь, англичане и французы осквернили себя мародёрством - в том числе и на могиле Нахимова.

Гибель адмирала поразила Россию. Он стал символом несгибаемого патриотизма в годы великих разочарований: ведь Крымская война стала для русского самосознания болезненной травмой. Со времён Петра Великого империя не знала крупных поражений, громила всех подряд и расширяла границы. Даже в схватке с Бонапартом русские добились победы. И вдруг - после героической, беспримерной обороны пришлось отдать Севастополь… Нахимов, как известно, этого позора не увидел. А тысячи людей в России после его гибели поняли: Севастополю конец.

Память о Нахимове для русского человека священна, а для моряка - в особенности. Помнит адмирала Севастополь и Петербург, а кадетов - будущих моряков со времён Великой Отечественной мы называем нахимовцами. Режиссёр Всеволод Пудовкин (между прочим, автор фильмов «Суворов» и «Минин и Пожарский») сразу после войны снял фильм «Адмирал Нахимов», которому рукоплескали на Венецианском фестивале. В роли адмирала снялся Алексей Дикий - признанный специалист по «отцам-командирам». Его интонации остаются в памяти, вслушиваться в них - наслаждение, мало с чем сравнимое. Фильм снова всколыхнул народную память о герое…

Пока Россия помнит Нахимова, пока произносят его имя с почтением - не переведутся герои на нашей земле. Очень важно не утерять, не утратить извечную связь с героями прошлого. Сильная сторона нашей культуры в том, что Россия до сих пор, по большому счёту, не променяла истинных героев на героев массовой культуры.